и контролировала свое дыхание, отгораживаясь и повторяя, что это все ко мне не имеет никакого отношения. Но вскоре поняла, что моя смехотворная защита не работает.
– Послушайте, вы всерьез считаете, что я могла бы сотворить с человеком такое? – не выдержала, нарушая свое же намерение молчать как рыба до приезда Радина. – Даже не говоря о том, что чисто физически, как мне справиться со здоровым мужиком, какой больной на голову нужно быть, чтобы вот так искромсать кого-то? И что он просто по доброте душевной позволил мне все это с собой делать?
Следователь откинулся на стуле и заулыбался так хищно и недобро, будто, просто открыв сейчас рот, я уже полностью признала свою вину.
– Я достаточно работаю в отделе убийств и знаю, что решает все степень испытываемой ненависти и достаточное желание причинить вред, – в манере всезнающего учителя произнес он, и я не смогла скрыть гримасы от этого его покровительственного тона. – Все остальное – частности, гражданка Коломина, которые люди легко преодолевают, добиваясь цели. И большая ошибка считать женщин неспособными на зверства или отвратительные поступки. Тут уж как раз наоборот. Женщины хитрее, изворотливее и гораздо изобретательней и начисто лишены сочувствия или жалости к тем, кого ненавидят по-настоящему, – продолжил он вещать мне как туповатой. – Сила мужчины ничего не значит, когда его завлекут обманом, опоят или вырубят. Тем более что в этом конкретном случае характер повреждений явно указывает на сильную личную неприязнь, причем с явным сексуальным подтекстом, учитывая, что жертва зверски оскоплена. К тому же я совсем не утверждаю, что вы действовали в одиночку.
– Знаете что? – разозлилась я. – А лично мне характер вашего поведения говорит, что вы либо терпеть не можете женщин в принципе, либо почему-то вам именно я не угодила!
– Зря вы все, гражданка Коломина, сводите к личностям, – ухмыльнулся он. – Это только подтверждает мое общее впечатление о вас.
– Да плевать мне! Какое у вас может быть обо мне впечатление, если вы меня знать не знаете! – почти выкрикнула, но тут же одернула себя. Стоп, Аня! У него же на роже самодовольной написано, что он получает прямо-таки удовольствие, доводя меня до трясучки! Это что, методы работы следствия, или мужик просто кайфует, наматывая чьи-то нервы на кулак?
– Ну почему же, – невозмутимо возразил Амиранов, – некий ваш портрет составил. Мы ведь тут не зря, как говорится, хлеб едим.
– С маслом? – не смогла я вовремя прикусить язык. Портретист недоделанный!
– Не переживайте за мой рацион, гражданка Коломина, он у меня сбалансированный! – недобро прищурил он на меня карие глаза.
Ну, еще бы не сбалансированный! Людские нервы жрешь, скотина!
– Я сегодня ночью в сводке читал рапорт как раз о нападении на вас. Еще подумал, бедная женщина, натерпелась, – в своей раздражающе-нудной манере продолжил следователь. – Когда нашли труп Комарова, однако, задумался. А
