и погружается
в книги по психологии. На две следующие недели его жизнь сплавляется в симбиоз курсов
электромонтёра, почти что механической работы на заводе и жадного теоретического постижения
«науки страсти нежной». Впрочем, психология оказывается увлекательной и сама по себе, без
всякой этой науки. Узнавать новое о человеке и, в первую очередь, о себе – что может быть
увлекательней? Да ведь всё это не лишне и для жизни вообще. Костик, с его почти случайным
советом, брошенным, по сути-то, лишь для того, чтобы покрасоваться собой, и предполагать не
мог на какую благодатную почву упадут его слова. В общежитие по вечерам Роман возвращается
теперь таким выжатым физически и перегруженным новым, что на женщин и смотреть не хочется.
Как умиротворяет такое спокойное нежелание, позволяющее чувствовать себя даже чуть
приподнятым над всей этой физиологической суетой. Как приятно лечь в свою холодную скрипучую
постель, закрыть глаза и думать о чём угодно, только не о женщинах. Вот это свобода! Кровь,
пульсирующая в голове, толчками наполняет усталые веки, так что закрытые глаза видят слабое
мерцающее посвечивание. А ведь на самом-то деле круг интересных женщин не столь и велик. Со
многими ли из них можно говорить о такой потрясающей вещи, как психология? Его новые знания
представляются оружием, которое стыдно направлять против беззащитных. Женщины казались
ему высокими и недосягаемыми только потому, что они – женщины. А ведь женщины – это просто
один из человеческих полов. К ним надо лишь правильно, можно сказать, научно подходить…
Однако же, вот она, долгожданная удача! Ужиная в столовке с кафельным шахматным полом
недалеко от общежития, Роман вдруг ловит на себе робкое подглядывание не очень
привлекательной, маленькой, чуть полноватой женщины. Наверное, ей лет двадцать пять. Она из
разряда тех, кто обычно попадает меж глаз. Мужчины видят их редко. Но как глубоко и
взволнованно принимает она взгляд, посланный ей просто так, на всякий случай, как впитывает
его, словно на минуту потухнув, и как, снова засветившись, возвращает потом! Всё тут сразу
становится ясным до того, что можно уже ничего не бояться. Обыденно, почти не волнуясь, Роман
доклёвывает свою котлетку и со стаканом компота пересаживается за её голубой столик. Её зовут
Марина. Познакомившись, они идут в кино, а в сумерках оказываются в её квартире.
Осеннее утро, которым Роман возвращается от Марины, свежее, с расклеенными по тротуару
жёлтыми тополиными листьями. Прохожие – там да там, а редкие машины, с шелестом проносясь
по свободной улице, в одиночку замирают у светофоров. Сегодняшним утром Чита уже не видится
чужой и неприступной. Собственно, неприступным город не был вообще.
