бы священником работать.
– Главное, платит фирма, а не вы сами. А адвокаты – они все одинаковые. Вон хозяина какие тузы защищают, а что-то больших достижений не видно. И видя, что я вот-вот опять расстроюсь, сказала:
– Ну хозяин не вы, голытьба. Так что ты не расстраивайся. У вас совсем другое дело.
Я вернулась к Альке, и мы с ней отправились на Варварку послушать службу.
Народу в церквушке было немного. И в основном пожилые женщины. Мы, как полагается, поставили свечки, Алька еще там чего-то делала с церковными бабками. Эти бабки меня страшно раздражали своими постными лицами и бегающими глазками. Какие-то они все озабоченные, суетливые. И запах от них кладбищенский. И все суетятся, суетятся. Наконец служба началась.
Вышел батюшка с кадилом и понеслось. Господи, помилуй, господи, помилуй. И так всю службу. Из того, что он говорил, я ничего не поняла. Только, господи, помилуй. Правда хор пел более менее ничего. Но опять я ничего не поняла. Может у них язык этот старославянский специально для служб, чтобы ничего не было понятно. Потому что вся просьба к господу в двух словах: «Господи, помилуй» И все. А когда много и непонятно говорят, вроде бы служба выходит. Вроде бы и попы заняты. Не зря хлеб свой едят.
В общем, меня эта служба совсем не впечатлила. И Альку тоже. Она предложила сходить на беседу к отцу Арсению. Он нам надо сказать очень понравился, да и нас приглашал. На следующий день мы направились на беседу.
7
Отец Арсений, наверное, как и полагается священнослужителю, встретил нас исключительно приветливо. Доброжелательная улыбка, приветливый взгляд. Начала конечно, как всегда, Алька.
– Отец Арсений, вот стоят перед вами две заблудшие овцы. В недоумении и отчаянии.
– Каждый человек это целый мир, и горе у каждого свое, хотя бы по тому, как человек к этому горю относится. Не лучше ли вам поговорить со мной поодиночке?
– Беседовать поодиночке мы пока не готовы, в частности я, – говорю ему. – Может быть, после беседы с вами мы и придем к этому выводу. Но сейчас у нас один вопрос. Главный для нас, и общий в данное время. Поэтому нам удобнее выслушать ваше мнение обеим. Да и смелее так.
А я и вправду была не готова говорить с отцом Арсением с глазу на глаз. Потому что тут следовало бы говорить всю правду, которая меня беспокоила. А главное – мне было неприятно обо всем этом говорить, потому что я не верила, что может получиться что-то хорошее.
– Воля ваша. Я вас слушаю. Кто же будет излагать суть проблемы?
– Решили, что буду я, – говорит Алька. И смотрит на меня вопросительно. Я молча киваю головой.
– Мы работаем руководителями фирм в большой компании. Там кроме нас еще десятки фирм. Сейчас по компании возбудили уголовное дело. Некоторые руководители и директора фирм арестованы. Сейчас будут вызывать на допросы и нас. От наших показаний зависит наша судьба. Причем мы сами не видим, какие-такие преступления мы совершили. Мы работали, сдавали балансы в налоговые, и к нам не было никаких претензий. А сейчас руководство
