заехали к его жене. Это жуть какая-то – смотреть на все это. Как представлю, что меня в СИЗО раздевают догола, суют пальцы во все щели. Сейчас в сериалах это все показывают. Лучше уж сразу петлю на шею.
Принесли коньяк и фрукты. Алька говорит Антону:
– Ну, теперь сам слышал наши ужасы, и видишь наши перекошенные от страха лица. Так вот скажи, что нам в таком состоянии пить?
– Веселого мало, – говорит Антон. – Но все-таки ваши лица по-прежнему удивительно прекрасны. Тревога, конечно, лежит на них. Но от этого они еще трогательнее и привлекательнее Я бы сказал неотразимы.
– Ну, порадовал, идальго, – смеется Алька. – Передачи нам в Матросскую Тишину будешь присылать из туманного Лондона.
– Буду. Правда буду, – улыбается Антон.
Мы выпили и принялись за еду, проголодались, все-таки, основательно. С обеда в самолете прошло несколько часов. Кто-то включил музыку, и Антон пригласил меня. Он обнял меня и чувствую вдруг, как теплота волной поднимается к лицу. Я когда волнуюсь, у меня невольно появляется румянец. За всеми московскими ужасами, я про Антона даже не вспоминала. И вдруг такая теплота.
– Так будешь передачи присылать в Тишину?
– Я за тобой в тюрьму поеду, если позволят.
– Тут тебя сразу и возьмут. У тебя же фирма по значимости не меньше, чем у Володьки Макаровского.
– А я все равно приеду, – улыбается он.
3
На следующий день с утра тех, кто уже прибыл, собрала Чайка. Всего было четырнадцать человек. С ней пришел начальник нашего юридического управления Твердолобов. Чайка сообщила, что собрали нас в связи со сложившейся обстановкой для проведения экономических и правовых занятий. Чтобы допросы для нас не были неожиданностью, поскольку вызывать к следователям нас всех вероятно будут. Еще она нас успокоила, сказав, что меры принимаются на очень высоких уровнях, в том числе международных. В курсе дел нашего олигарха даже Буш и Кондолиза Райс. Где-то через два месяца собирается в Москве саммит семерки, в которой мы принимаем участие. И они все уверены, что нашего хозяина освободят.
– А Макаровского, Перелезина, Паршину, – спросил кто-то из зала.
– Всех освободят, – заверила Чайка.
– А в этой семерке мы кто? – спросила Алька.
– Ты что, не знаешь? – зашикали на нее со всех сторон.
– Ну я знаю, что там, семерка. А мы кто? Если там все места уже заняты. Я слышала, что шестерка.
– Перестань, Алевтина, – нахмурилась Чайка. – Все ты знаешь и без нас.
Но Алька не унималась со своими вопросами.
– Вы мне вот скажите, – обратилась она к Твердолобову. – За что генеральных берут нам более-менее понятно. Хотя, конечно, беззаконие. А вот почему Паршину взяли, вашего зама. Она вообще, вроде не причем. Ну визировала документы, но решений никаких не принимала.
Твердолобов даже
