дождешься ты, Кларк! Не дождешься!
– О чем ты?
– О пленной женщине!
– А это он, тебе нос расквасил? – сдернув Кларк шляпу, плюнул на тулью и вытер засохшую кровь над губами боцмана.
– Он, потому что я задал ему твой вопрос.
– А она жива?
– Кажется, да, жива…
***
– Спасибо, – неожиданно поблагодарил Копли Бэнкс, и зажег свечу.
– За что?
– За то, что сказали имя.
– Нужен свет, чтобы видеть боль?
– Нет, я просто не прячу глаз.
– Убиты мой брат и отец, и мне не больше не видеть их глаз … Зачем мне твои глаза, Копли Бэнкс?
– Нам придется быть вместе… Но можете просто и навсегда пресечь всё это, – Бэнкс взял свечу и поставил её между собой и Генрикой, – Достаточно бросить, и порох поставит точку!
«То, что не сделал нож Крэда, сделает пламя, – ясно осознавала Генрика, не сводя глаз с огонька свечи на полу, между собой и Бэнксом, – и так даже лучше…»
Обман, или насмешка пирата?
Утро, подняв над ленивым бризом туманные клубы, открыло на горизонте город. Шарки его рассмотрел с капитанского мостика, убрал подзорную трубу, и велел позвать Бэнкса…
– Твоя пленница, Бэнкс, и ты – неплохая пара, чтобы пойти, осмотреть городок. Ты ее не покалечил? Можешь продать её там, а потом еще раз возьмешь в плен, отобрав у того, кому продавал. Надо пойти и разведать город под видом простых горожан. Замысел понят?
***
Взрезывал веслами волны, гнал ялик Бэнкс, и смотрел на Генрику. Не мог миновать его взгляд подневольной спутницы: по курсу город, а позади пиратский корабль в дрейфе. Что еще нужно пирату – орава там, за спиной, и добыча перед глазами…
«Разочарован в пленнице? – пыталась понять его Генрика, – Обменяет, или продаст?»
Корабль, как черный паук, уже далеко, а Бэнкс не сказал ни слова.
– Можете забыть мое имя, и мы простимся, – разомкнул он губы, когда ялик ткнулся в песчаный берег.
– Простимся, и я окажусь вон там? – переведя взгляд от бронзы песка на небо, спросила Генрика.
– Я не убью Вас. Причалил подальше, чтобы не знали, с какого Вы корабля. Идите.
Бэнкс спрыгнул, вытянул ялик на сушу, и протянул руку. «Обман, или насмешка пирата?» – не понимала Генрика. Она вышла на берег, не подавая руки.
Бэнкс вскочил в ялик, и занял место гребца: спиной к берегу. Весла без всплеска упали в воду. Он первым забудет – зачем ему её имя?
Он рвется уйти, всё сказано. Гром прогреми – не услышал бы, но не гром прогремел, тихий голос окликнул с берега:
– Бэнкс…
Вёсла застыли в руках…
– Ваши люди убили всех. Я одна, Бэнкс…
Не упал огонь в горку пороха и все живы, но за спиной, одинокой свечкой на алтаре заброшенной церкви, остается фигурка. Бэнкс вонзил весла в воду, и рывком, вогнал лодку обратно, в берег.
– Идемте, Генрика!
***
– Продал? –
