свете еще не успевшего потускнеть завершающего дня он увидел
лежащего на полу мужчину средних лет застывшего в судорогах… Мужчина был одет в
шелковую пижаму и носки, рядом валялся стул, на котором он, очевидно, сидел за столом.
Разбитый бокал с пролитой на столе и полу жидкостью подсказывал эту мысль. На ковре
11
обозначилось мокрое пятно. Возле лица потерпевшего, искаженного предсмертными
мучениями валялись осколки разбитого бокала. Кисть руки сжимала один из осколков, и
глубокий порез на ладони кровоточил, застывая, на отворот пижамы. На столе возле
лужицы содержимого бокала лежала скомканная записка: «Дорогая Мона, рассудок не
позволял мне по собственной воле уйти в предназначенный мир. Если бы не твоя ищейка,
Джон Конрад, которого ты предпочла мне! Теперь я готов выполнить твое желание: я пью
приготовленный тобой напиток божественного освобождения. Я оставляю тебя навсегда,
как ты и хотела. Не забывай, если сможешь. Твой Клод».
– Что ты будешь делать с этим? – у него за спиной стоял Майкл.
Джон еще как следует не осмыслил происшедшее, прикурил, глянул на дверь, где в этот
момент появилась грузная фигура Форста, а за ним его помощники, и не спеша положил
записку в карман:
– Еще не знаю. Но ты этого не видел, – сказал он, глубоко затягиваясь сигарой, – все
остальное можешь фотографировать, – добавил, отходя в сторону с видом одураченного
человека, не желающего мешать людям заниматься серьезным делом.
Майкл сделал несколько снимков, пока тело потерпевшего еще покоилось на своем
роковом месте, вернулся к выходу, кивком головы отозвав Джона.
– Тогда для тебя есть кое-что срочное. Как ты думаешь, кто сообщил об этом
самоубийстве?
– Майкл, задавай вопросы полегче, – с досадой отмахнулся Джон.
Его выворачивала наизнанку неимоверная информация, лежащая у него в кармане. Все
еще не верилось в ее реальность.
– По приезду в издательство мне врулили телефонную запись. Какой-то тип сообщал,
что это он убил на Хибискус-роуд своего друга Клода, о чем очень сожалеет. Но сделал он
это для блага бедняги, поскольку нет прощенья на небесах самоубийце. И еще. Получасом
раньше осведомитель об этом сообщил в полицию.
– И все? – Джон, похоже, обрел трезвый рассудок и включился в работу.
– А тебе этого мало?
– Признаков шантажа не было? Что тебя с ним связывает?
– Да, был намек. Но очень расплывчатый. Пока не хочу говорить. Поживем, посмотрим.
– И все-таки? – настаивал Джон.
– Не существенное. Он спросил, когда выйдет продолжение моего романа «Уникальное
убийство»? Он ему очень понравился. Странные любезности, но
