проблемой поиска виновника ДТП, простое сопоставление кадров с учетом хронометража вполне может вывести на конкретную машину.
Саранцев не стал спрашивать, доложено ли о происшествии руководству ФСО. Зачем выслушивать заранее известный ответ или вынуждать самого себя слушать ложь? Разумеется, доложено. Служба у них такая.
– Вы видели сам момент?
– Никак нет.
– Почему?
– Приходилось выдерживать дистанцию. Ночь, пустой проспект. Мы не могли преследовать её демонстративно.
– В таком случае, зачем вы вообще нужны?
– Чтобы в критической ситуации быстро оказаться на месте. Режим работы согласован с вами, Светлана Игоревна не должна замечать наблюдения. Вы считаете необходимым внести изменения?
– Нет.
Саранцев чувствовал себя обманутым на собственной свадьбе. Дочь, видите ли, желает свободы, в результате попадает в неприятную историю, а он теперь, пойманный без штанов своими подчинёнными, должен делать гордое лицо.
– Вы намерены предпринять какие-то действия?
– Их необходимо согласовать с вами, товарищ президент.
– Хорошо. Откуда известно, что он был пьян?
– Маленькая негласная проверка.
– Вы привлекли ещё кого-то? – быстро возмутился Саранцев.
– Никак нет, своими силами обошлись. Корочками не светили.
Игорь Петрович задумался на короткое время. Расширять круг вовлечённых в события ни в коем случае нельзя. Куда там дальше расширять! Он представил себе дальнейшие события: звонок в ГИБДД (или сразу в Генпрокуратуру? В Следственный комитет?), следствие, допросы дочери, экспертизы, суд. Может ли он допустить такое? Дурочка должна была остановиться и вызвать «скорую», но предпочла подвести отца. Как обычно. Прибежала за защитой. А он теперь должен её выдать. Как потом смотреть ей в глаза, как разговаривать с женой? Обязан ли глава государства выдать родную дочь на съедение обществу? Почему? Потому что долг перед страной превыше всего, даже собственной семьи? Разве он раб, во всём зависимый от хозяина? Разве он – преступник, поражённый в правах? Совсем недавно Саранцев сам в коротких словах объяснил дочери своё фундаментальное отличие от любого другого гражданина России, но теперь сам же мысленно себе возражал. Он ведь не перестал быть отцом, став президентом. Текст президентской присяги не содержит отречения от собственной семьи. Человек, способный предать родную дочь, в глазах людей – просто чудовище. Он ведь не собирается никому звонить и требовать прекращения возбуждённого уголовного дела, наоборот, он просто никому не позвонит – вот и всё преступление. Аутотренинг не помогал.
С самого начала, ещё в комнате дочери, он сгоряча высказал ей свои опасения, и теперь они превратились в констатацию факта. Вряд ли Покровского разбудили ночью, но утром он первым делом узнает о ночном происшествии на проспекте Мира и быстро, уверенно и
