вона? Не бачу. Та я без окулярів, сину.
Звонит телефон у меня.
– Где ты? – спрашивает он у меня тревожно.
– В маршрутке.
– Я жду тебя на остановке, – дрожь в его голосе немного унялась. – Ты скоро?
– Да, я с женщиной выйду, – ответила я.
– Ну хорошо, приезжай скорее, жду.
Мы въезжаем в Катериновку: большое село, зеленое, с маленькими, после города, домиками. У меня колотится сердце. Страшно.
А она смотрит на меня и улыбается.
Мы выходим из автобуса в центре деревни, где остановка, Дом культуры, школа, детский садик, клуб, кафешки, палаточки – все прижимается друг к другу тесно, съежившись.
Она отходит немного в сторону, а я стою, как испуганный воробей, взъерошенная.
Он встречает меня радостно, обнимает, целует.
– Как доехала?
– Нормально, – на душе моей становится легче и теплее.
– Тут должна была с тобой моя мама ехать… – его взгляд блуждает в толпе приезжих. – Мама!
Он идет к ней, приводит ко мне и представляет:
– Мама, это Аня. Аня, это мама – Катерина Ивановна.
Она подмигивает мне озорно и улыбается.
– Очень приятно, – говорю я.
– И мне, – она говорит уже по-русски.
И мы идем потихоньку домой. У нее звонит телефон, она отстает немного и говорит с кем-то, и я не могу ничего разобрать, только слышу:
– Хороші новини. Син невістку привіз. Аня…
2012
Трое
Нас было трое – я, Григорий Сковорода и Покровский собор. Григорий Саввич все порывался идти куда-то, но я остановила его, попросила поговорить. Так и застыл он, идущий, а я села рядом.
Покровский собор, белый, с золотыми куполами, отметил полдень звоном колоколов.
Был удивительно теплый и солнечный весенний день. Небо такое высокое, прозрачное, что казалось – и воздух легче, и места в городе больше, и все вокруг светлое и просторное.
В сквер пришли трое музыкантов почтенного возраста – двое мужчин и женщина. Гитара, скрипка, аккордеон, жестяная коробка. Они стали играть одновременно, не совещаясь, как будто этот мини-концерт был тщательно отрепетирован, много раз сыгран и даже слегка обычен.
А, может, так оно и было.
Они играли, и музыка возвращала им ушедшие годы, молодость. Они играли что-то свое, незнакомое, но такое красивое и простое!.. Их лица радовались и музыка лилась легко и свободно, как шампанское в бокал.
Недалеко от них пристроился престарелый хиппи, как будто с ними заодно – высокий, «хвостатый», бородатый, заброшенный. Тоска в его глазах привлекала голубей, и они слетались к нему, как ручные, и клевали хлеб, который он им крошил.
Сковороде понравились музыканты и их музыка. Он решил, что не зря остался здесь.
Покровский собор, древний и большой, тоже грелся в лучах солнца и был радостным,
