газовая колонка, и впрямь обеспечила достойный напор горячей воды. Лена расчесала длинные волосы и осталась довольна своим внешним видом. Умывание завершило превращение в нового человека, не отягощенного болью в прошлом, словно и не было грустной вчерашней прогулки по городу. Натянув брюки и легкий свитер, Лена вышла на кухню. Дядя как раз сливал воду из кастрюльки.
– Проснулась? – не оглядываясь, спросил он.
– Да. Нам уже скоро выходить?
Дядя пожал плечами:
– Обычно выхожу минут через двадцать.
Лена взглянула на часы. Полвосьмого. Видимо, контора открывается в восемь. Могло быть и хуже.
– А почему вы меня не разбудили?
– Подумал, пускай девочка в первый день поспит. Будешь завтракать?
– Смотря чем, – улыбнулась Лена.
– Пельмени, – ответил дядя, заглянул под крышку и пробормотал. – Зачем я сливал воду?
Лена хихикнула:
– Не знаю. Нет, наверное. Не люблю плотно завтракать. А у вас есть что-нибудь еще?
Дядя опять пожал плечами, покосился на холодильник. Лена тут же вспомнила засохший сыр и отмахнулась:
– Не надо. Попью чаю. Я видела у вас в шкафу печенье.
Дядя положил на тарелку несколько пельменей и с сомнением проговорил:
– Кажется, да… только оно там лежит больше месяца.
– Ну и что! – отмахнулась Лена.
– Как знаешь, – кивнул дядя и включил чайник, даже не проверяя, есть ли там вода.
Он сел за стол, посыпал пельмени перцем и принялся есть. Они не разговаривали, но теперь Лену это не трогало так, как вчера. Наоборот, холостяцкие привычки дяди забавляли. Как странно, а ведь вчера она и представить не могла, что проснется с таким настроением. Особенно когда трубочист заявил, что «одиночества нет». Тогда у нее все сжалось внутри и стало ужасно неприятно.
– Как это? – спросила она.
– Нет и все.
– Кому как, – Лена пожала плечами и подумала, что каждый имеет право на свою точку зрения.
– Всем именно так, – вновь улыбнулся гость.
– Должно быть, мы говорим о разных вещах.
– Вряд ли. Конечно, одиночество у каждого свое, однако каждый использует именно это слово. Редкое единодушие.
– И каждый думает про других: «Да что вы знаете про одиночество?!»
– Да, – кивнул он. – А на самом деле его нет.
– Да что вы знаете про одиночество? – с грустной улыбкой спросила Лена.
– Я знаю главное – его нет. Одиночество – выдумка, наваждение. Это как дурной сон, который преследует нас наяву. Одиночество это поводок, на котором держат людей, чтобы они не разбежались.
Эти слова вызывали в ней странное двойственное чувство. С одной стороны, хотелось верить этому сильному, но мягкому голосу, а с другой за громкими патетическими сравнениями и метафорами ей чудилась пустота.
