дома не было? Месяц?
– Чуть больше. Он вообще на два месяца уезжал, видимо, окно какое-то в съемках образовалось, вот и решил домой заглянуть. Он пива свежего просил купить, я съезжу, а ты, баб Кать, пока с торжественной трапезой что-нибудь придумай.
– Что-нибудь! – фыркнула домоправительница. – Ты же знаешь, у меня что-нибудь не бывает.
– Извини, не подумала, исправлюсь, – я чмокнула свекольно-красную щеку. – Я помчалась, хочу еще за Никуськой заехать, пораньше ее забрать, папа с нами так редко бывает, что каждая минута на счету. Так что если Лешка приедет раньше меня, встречай дорогого гостя. Можешь его в стиралку загрузить, от грязи отмыть.
– От какой еще грязи, господь с тобой! – возмутилась баба Катя. – Сколько можно старое вспоминать! Ты же знаешь, Лешенька после того случая ни с кем, ему истории с Иркой на всю жизнь хватило!
– Да ну тебя, Катерина! – отмахнулась я. – Я вовсе не это имела в виду. Непонятно, с какого перепугу ты вообще Ирину Гайдамак вспомнила.
– Сама не знаю, – тяжело вздохнула домоправительница. – Ладно, Аннушка, тебе пора.
По пути в детский центр Ники как раз располагался супермаркет с неплохим ассортиментом. Надеюсь, все для изящной мсти дорогому супругу найдется.
А кто ищет, тот всегда найдет, между прочим. Главное – внимательно на этикетки смотреть.
Я загрузила пиво и закуску в предусмотрительно захваченную сумку-холодильник (собственно, она, сумка, в неправдоподобную для начала июня жару постоянно находилась в багажнике моей «Тойоты») и порулила за дочкой.
По расписанию у особо одаренных детей сейчас был бассейн. Можно было бы, конечно, подождать, пока детишки наплаваются, но я знаю, как расстроится Ника, узнав, что проплюхалась время, которое могла общаться с папсом. Плавать она, конечно, очень любит, но отца – гораздо больше.
Припарковавшись у ворот центра, я набрала номер мобильного телефона Никуськиной учительницы Юлии Сергеевны:
– Добрый день, это мама Ники.
– Здравствуйте, я вас узнала. Что-то случилось?
– Нет, я хочу забрать дочку пораньше. Понимаю, что она сейчас на плавании, но у нас папа неожиданно приехал, и Ника…
– Можете не продолжать, – вздохнула учительница. – Я знаю, как девочка скучает. Я сейчас за ней схожу.
– Мне зайти?
– Да не надо, я сама ее выведу. Вы где, на парковке?
– Да.
– Через десять минут будем.
В десять не уложились, но за двенадцать справились. Массивная входная дверь распахнулась, и к решетчатой ограде вприпрыжку побежала тоненькая длинноногая девчушка, одетая в шортики и легкую маечку. Вьющиеся волосы ольхового оттенка собраны в два хвостика, огромные серо-карие глазищи опушены угольно-черными ресницами, такие же черные тонкие бровки, черты лица – папины, не спутаешь. К почти восьми годам Ника Майорова вытянулась, ушла детская пухлость, но больше всего не знакомых с моей дочерью людей смущало выражение ее личика. Совсем не детское, иронично-умное, иногда ехидное. Ну да, мое, так я же
