бесполезно! Вылезайте из-под простыни и подойдите к окну с поднятыми руками! — Она отбросила мегафон и повернулась к нам с Мариной, возбужденно указывая пальцем: — Смотрите! Он обделался! Ха-ха-ха. Обделался! — Потом она набросилась на меня, судорожно пытаясь стащить с меня брюки. — Фима! Давай им покажем, как это делается в Одессе!
Справившись с моими брюками и в мгновение ока расставшись с собственными одеждами, она прыгнула мне на колени и принялась гарцевать, сопровождая свою скачку победными выкриками.
Марина скомандовала пилоту:
— Уходим! Покажи высший пилотаж!
Она тоже сбросила с себя все и, пристроившись к Наташе сзади, начала ласкать ей спину, плечи и грудь. В результате Наташи хватило ненадолго: она несколько раз натужно простонала и повалилась на соседнее сиденье совершенно обессиленная, как будто секунду назад добежала до финиша марафонской дистанции. Марина тут же заняла ее место. В этот момент пилот исполнил полученное от Марины указание и заложил такой вираж, что, будь я занят чем-то другим, все содержимое моего организма немедленно перекочевало бы на пол салона.
— Послезавтра я уезжаю в командировку в Венгрию и Польшу, — сказала Марина, аккуратно съехав на кучу одежды и стирая руками пот с груди, — как назло, с Марком Вудом. — Она нащупала в моих вещах бутылку виски и вылила несколько капель на кровоточащую ссадину на плече: видимо, она слишком импульсивно снимала бюстгальтер.
Наташа отобрала бутылку и, сделав несколько больших глотков, поспешила ее успокоить:
— Не переживай, я не дам Фиме скучать. Клянусь моей треуголкой! — Она приоткрыла дверцу, швырнула бутылку в Гудзон и, подождав секунд десять, крикнула вниз через мегафон: — По-обереги-и-ись!»
— Итого! — рявкнул Черный Биллу, захлопывая блокнот. — Леди и джентльмены. Кстати, леди и джентльмены, анекдот вашему вниманию. «Сержант выдает солдатское жалованье. Выкрикивает фамилии. «Смит!» — «Я!!!» — «Получи, распишись!» — «Вессон!» — «Я!!!» — «Получи, распишись!» — «Джексон!» — «Я!!!» — «Получи, распишись!» — «Hифигаcебефамилия!» — «Я!!!» — «Получи, распишись!» — «Итого!» — «…» — «Итого!» — «…» — «Куда он делся?.. Вот пpидypок!.. Больше всех ведь получает!»
Черный раскланялся воображаемым слушателям.
— Благодарю, благодарю… Что?! Кто тут обвиняет меня в плагиате?! Как старый анекдот?! Ну действительно немолодой… Итак, на чем мы остановились? А! Итого! Итого, перед нами классический пример записок закомплексованного сексуального маньяка, жертвы полового террора и вообще полного, мать его, придурка-графомана. Литературной ценности эти мемуары не имеют. Тем более они, безусловно, не нужны лицам, запачканным банковским скандалом, и их преследователям. А посему историческое место им в мусорном баке. Желаете возразить? Может быть, мои доводы кажутся вам неубедительными? Хорошо! Последний аргумент: сейчас мы позвоним этой вот Наташе Пушкиной и предложим ей самой утилизировать эти литературные отбросы.
Черный пролистал
