она наконец-то посмотрела на психолога и тут же отвернулась. Это была не слишком молодая, не слишком красивая, довольно хрупкая, но не в меру отутюженная женщина. Про таких рано начинают говорить, что они хорошо сохранились. На ней было облегающее черное платье, которое подчеркивало ее худобу, и жесткое лицо с заостренными чертами неопределенного возраста. Она непринужденно расположилась в кресле напротив и устремила на Марину свой уверенный взгляд. Марине не нравились такие женщины, она видела в них что-то хищное или хотела видеть именно это. Она уже открыла было рот, чтобы представиться, но психолог ее опередила:
– Меня зовут Нелли, – на ее губах мелькнула улыбка, показавшаяся Марине снисходительной. В ответ она только кивнула головой, пытаясь быть любезной, но понимала, что у нее это совсем не получается. Она молча изучала окружающую обстановку: белое пространство, на стене в изобилии висят какие-то сертификаты и дипломы. «К тому же хвастунья и выскочка», – зло подумала Марина. Стол завален грудами книг, бумагами, исписанными энергичным твердым почерком. «Оригинальничает, не пользуется компьютером», – продолжала ехидничать Марина. Ей было неудобно и неловко рядом с этой женщиной, которая ей нравилась все меньше и меньше. Она вся сжалась, старательно подбирая свои большие, длинные ноги, обутые в простые черные туфли, не слишком новые, зато любимые и очень удобные для работы. В желудке было тяжело от плохо прожаренной баранины, которую она слишком торопливо ела с картофельным пюре сегодня на обед в столовой, и теперь эта самая баранина так некстати стояла комом внутри. Марина ругала себя за это. Хотелось пить, но попросить воды было неудобно, от этого раздражение только усиливалось. Марина опустила глаза, в очередной раз попыталась одернуть на груди тесное платье и только теперь обратила внимание на туфли психолога и даже поморщилась от досады. Светло-бежевые, на среднем каблуке, непонятно из чего сшитые, на вид ничего особенного, но Марина не так давно видела такие же туфли, выставленные на специальной подставочке в витрине одного дорогого магазина. Настоящий шедевр. Она остановилась у той самой витрины, сразу же обратив внимание на цену, и от неожиданности даже свернула губы трубочкой. Она долго и пристально их изучала, завидуя той женщине, чьи ноги будут украшены таким произведением обувного искусства. Ей подобные вещи были не по карману, а Олег Васильевич, который запросто мог бы себе позволить небольшое расточительство, дарил ей исключительно дешевые безделушки, неоднократно и заученно настаивая на том, что в подарке главное не цена, а внимание и искренность. Будто бы нельзя быть внимательным и искренним, даря что-то дорогое. Сейчас она видела эту женщину перед собой и чувствовала, как растет ее неприязнь и отвращение ко всему происходящему и в первую очередь к ней, к сидящей напротив и скрестившей свои стройные ноги в мало кому доступных туфлях, словно это была соперница, претендующая на ее возлюбленного. Рядом с ней Марина чувствовала себя еще крупнее, ей хотелось как-то сжаться, чтобы занимать
