портных, сапожников, оружейных мастеров, то есть работников всех категорий. Они несут всё необходимое с собой; его армия словно колония; ручные мельницы также имеются. Он предусмотрел каждую потребность, все средства подготовлены.
Такие великие усилия должны радовать, однако они были представлены в ложном свете и не понравились. Император ответил едкими замечаниями. «Этот маршал, – сказал он, – хотел бы думать, что он предусмотрел, организовал и выполнил буквально всё. Получается, что после этого император – не более чем свидетель его экспедиции? Ее слава перейдет к Даву?»
Они пошли еще дальше и вспомнили забытые подозрения: разве это не тот самый Даву, который после победы при Йене увлек императора в Польшу? Разве он теперь не желал Польской войны? Он, который уже является крупным собственником в этой стране, покорил поляков своей суровой неподкупностью и стремится занять их трон?
Трудно сказать, была ли гордость Бонапарта уязвлена тем, что его подчиненные посягают на его права, или причина в том, что в ходе ведущейся не по правилам войны методичный гений Даву его всё больше раздражал, но дурное впечатление усиливалось и имело роковые последствия: оно лишило его доверия отважного, стойкого и благоразумного воина и поощряло склонность Наполеона к Мюрату, который больше оправдывал его ожидания.
Впрочем, такие раздоры между маршалами скорее даже нравились Наполеону, который извлекал из них полезные сведения. Их согласие, пожалуй, могло его встревожить.
Из Данцига 12 июля император отправился в Кёнигсберг; там был закончен обзор гигантских складов и второго пункта для отдыха, находящегося на линии военных действий. Там были собраны запасы продовольствия – такие же громадные, как и то предприятие, для которого они предназначались.
Никакие мелочи не были упущены. Деятельный и пылкий гений Наполеона был всецело поглощен тогда продовольственным вопросом – важной и наиболее трудной частью своей экспедиции. Он делал указания, отдавал приказы и не жалел денег. Его письма доказывают это. Целые дни диктовал он инструкции, касающиеся этого предмета, и даже вставал ночью, чтобы повторить их. Один генерал получил от него за день шесть подобных депеш!
В одной из них содержалась такая фраза: «Если не будут приняты предосторожности, то для передвижения таких масс не хватит верховых животных ни в одной стране». В другой депеше он указывал: «Необходимо пустить в дело все фургоны и наполнить их мукой, хлебом, рисом, овощами и водкой, плюс всё, что нужно для походных лазаретов. Результат всех моих движений должен соединить в одном пункте четыреста тысяч человек. Тогда уже нечего будет надеяться на страну пребывания, надо всё иметь с собой».
Глава III
Наполеон собрал свои войска в Польше и в Восточной Пруссии, от Кёнигсберга до Гумбиннена. К концу весны 1812 года он уже сделал смотр многим армиям, обращаясь с веселым видом к солдатам
