выше кто-то кисло поморщился!
Я заново прокрутил в голове разговор с Ганичевым. С удивлением отметил, что он ни словом не упомянул о протаскивании материалов Жореса Медведева (значит, это обвинение отпало!), зато сослался на какое-то секретное решение ЦК партии годичной давности. И мне вдруг стало понятно, что это блеф! Его запугали в ЦК мнимым постановлением те, кто, может быть, хотел бы, чтобы оно было принято, да провести его бессильны!
В самом деле, как могло существовать постановление, пусть сверхсекретное, но прямо касающееся печати, а об этом не подозревали не только такие рядовые работники, как я, но и завредакцией Коротков и даже директор крупнейшего издательства Ганичев? И как мог не знать об этом Главлит? И как могли не знать министр Столетов и сотрудник аппарата ЦК Андреев?
Да и в самое последнее время в печати появлялись статьи с критикой Лысенко. Академик Семенов даже в «Коммунисте» писал, что Лысенко и Презент «стремились к диктату в науке». Не мог ведущий орган Центрального Комитета партии печатать статью вразрез с постановлением ЦК!
Очевидно, что такого постановления не было, а был донос на мою книгу, и ему дали ход! Но от кого он мог исходить? От Лысенко и его людей? Но ведь книга еще не поступила в продажу, ее еще никто не видел!
Позднее, от бывшего ученика Лысенко, доктора биологических наук А. К. Федорова, который порвал со своим учителем, но сохранил связи в близких к нему кругах, мне стала известна технология этого дела. Мне приходилось бывать в библиотеке министерства сельского хозяйства, и я знал, что ею заведует жена доцента МГУ Н.И.Фейгинсона, одного из самых упертых противников «формальной» генетики и преданного соратника Лысенко – почти единственного, кто сохранил ему верность после его падения. Однажды, еще в хрущевские времена, мне довелось присутствовать на публичной лекции Фейгинсона в Политехническом музее. Я навсегда запомнил замечательную фразу: «Основы мичуринского учения заложил Трофим Денисович Лысенко». Но я не знал, что ведомственная библиотека министерства сельского хозяйства включена в список, по которому разносились первые сигнальные экземпляры новых книг.
По заведенному порядку, сигнальные экземпляры каждой новой книги разносили по особому списку: в ЦК КПСС, КГБ, Книжную палату, библиотеку имени Ленина и т. п. И вот мадам Фейгинсон, получив экземпляр моей книги, тотчас оттащила его мужу, тот – Лысенко. В их доносе, вероятно, фигурировало и «протаскивание» мною запрещенных цензурой материалов Жореса Медведева. Книгу, как говорили в таких случаях, «поймали на разноске».
Но об этом я узнал лишь через несколько месяцев.
Прежде всего я решил позвонить Андрееву: он давал добро на книгу и должен если не помочь, то объяснить, что происходит. Однако Андреев был предельно сух и немногословен:
– В вашей книге нашли идеологические ошибки.
– Но вы же ее одобрили!
– Вы не учли моих замечаний.
– Каких же? У меня имеется корректура с вашими пометками, все замечания
