знала, что отпаивая внука собственной кровью, он теряет бесценное время. И жить ему осталось недолго. Он предупреждал меня об этом, но откуда же я могла знать, что вскоре потеряю его.
– Мамочка, а кто был тот дядя? Мне он не понравился: злой и пахнет от него неприятно, – ошарашил нас Матвей.
Мы с Криштовом переглянулись, и мужчина тихонько спросил:
– Внук, а кто, по-твоему, приятно пахнет? И как именно? Можешь описать эти запахи?
Матвей снял с худеньких плеч в полотенце и призадумался:
– Хм, ну вот мама всегда пахнет приятно, чем-то цитрусовым, а ты дедушка, пахнешь, как старинная книга. Помнишь, ты давал мне такие читать, там еще про ауры было написано. А вот этот дяденька, пах как тухлый помидор, мы с мамой видели такие в магазине, когда покупали продукты.
– Вот оно как… и что, каждый вокруг тебя пахнет по-своему? – продолжил Криштов. Ему, как магу и исследователю вампиров, была интересна каждая деталь.
– Верно, но я стараюсь не принюхиваться ни к кому.
– Понимаю, так можно и расчихаться, – Криштов заулыбался, а я наконец-то расслабилась, понимая, что этот разговор, да еще и на пляже, где каждый может нас услышать, заставил меня оцепенеть.
– Но ты помнишь: об этом никому, – шепнула я сыну.
– Мам, ну за кого ты меня принимаешь? – возмутился Матвей и насупился. – Я же только тебе и деду. И потом, у того мужчины в ауре черные сгустки, он болеет чем-то, возможно связано с легкими. Как у тебя вот здесь, – он указал на мой живот. – Только у тебя болезни нет и видны просто трещины, а ему надо к доктору.
Я сидела и в который раз за эти годы удивлялась вампирским способностям: чувствует запахи, может учуять определенного человека на расстоянии, даже сквозь стены видит ауры и по ним определяет, болен человек или здоров.
– Мам, можно мне мороженое?
– Конечно, – сын улыбнулся мне и, надев на голову кепку, помчался к летнему бару, где ему вручили мисочку с двумя шариками его любимого мятного мороженого. Матвей мог есть и человеческую пищу. Не все конечно, кое-что он на дух не переносил, как, например, рыбные блюда или капусту. Все это насыщало его, но не давало ровным счетом никакой пользы. Такое могла дать только кровь.
Впервые он начал видеть ауры и чувствовать запахи, когда ему исполнилось два с половиной года. Но он не обращал на это внимания, а как только начал внятно излагать свои мысли – каждый день удивлял нас с Криштовом. Дед вел записи в дневнике по развитию внука и его способностей. Мы даже экспериментировали с донорской кровью, которую Криштов по своим связям достал из больницы. Но кровь не понравилась Матвею, от нее у него разболелся животик, и мы отказались от этого продукта. Сыну подходила только живая. Кусать кого-то ему было строго настрого запрещено, особенно когда я со страхом привела его в детский сад и потом весь день ходила сама не своя. Но у воспитательницы и других деток не возникло с ним никаких
