раз летела в полтора месяца: бабушка забрала её из Ленинграда.
И потом баба постоянно её куда-нибудь возила, так что она привыкла к поездам и самолётам.
Но этот раз не был обычным.
Она ехала не просто в новый город. А в новый дом и в новую жизнь.
А как же капризы по нужному поводу?
И – желание по вечерам обязательной сказки. А по утрам – такого варенья, какое хочется именно сегодня. Потому что иначе она не станет есть кашу.
А кто сделает ей «гуси-лебеди»?
Потому что так ей делали только дед с бабой. Да и то обязательно вместе.
Когда на асфальте после дождя оставались большие лужи, дед с бабой крепко брали внучку за руки.
Поднимали высоко, быстро проносили над лужей и приговаривали: «полетели-полетели»! Сколько луж – столько и «гусей-лебедей».
Правда, порой она канючила и без дождя.
Но тут уж дед с бабой поднимали её всего раза два-три.
И говорили: вот соберётся дождь – будут тебе и гуси, и лебеди.
Однажды, пролетев над лужей и приземлившись, она спросила, держась за ладони бабы и деда:
– А я сама смогу полететь?
– Сможешь. Только сначала вырасти, – ответил дед, загадочно улыбнувшись.
Она задумалась.
– А другие люди летают? – спросила она.
– Все летают. Многие улетают, когда взрослеют, – объяснил дед. – Другие, когда старые становятся, тоже улетают, только уже, понятно, в другие места.
– А в какие – другие? – навострила она уши: такого она ещё не слышала.
– Рано тебе об этом думать, – дед поймал укоризненный бабин взгляд и закончил разговор.
…Ночью она отчего-то проснулась.
Тихо полежала на нижней полке, но не могла уснуть. Они ехали втроём, четвёртое место пустовало.
Она хотела выйти в коридор. Но купе заперто, она не сумела бесшумно его открыть. Тогда кое-как отстегнула серую дерматиновую шторку. Шторка устремилась вверх, на середине окна застряла, но вскоре с шорохом опять поползла кверху.
Ритмично стучали колёса, поезд покачивался в такт, взрослые спали.
Она отодвинула подушку, встала коленями на диван и с неясным волнением приникла к окну, держась за лакированную раму и привинченный стол.
Снаружи гудели провода, мелькал чёрный лес. Проносились огни – бежали навстречу поезду, а, поравнявшись, внезапно освещали окно и всё купе, и тут же убегали в хвост.
Скорый поезд Самара-Москва на всех парах мчался вперёд. В ночь и неизвестность. Оставляя позади что-то абсолютно беззаботное, совершенно счастливое, надёжно защищённое.
Детство.
То, что не повторяется…
Но – повторится. Обязательно.
Просто в другое время и в другом месте.
Когда-то
Посмотрев
