по просеке, а вокруг была тайга.
Самая настоящая тайга.
На много-много километров – никакого человеческого жилья.
Не считая, конечно, редко разбросанных – где-то очень далеко – хуторов да стоянок геологов.
Огромные ели, лиственницы. А потом вдруг лес светлел – и за окном проезжали назад то сосны, то ещё какие-то деревья.
Внучка вертела головой, изредка задавая вопросы.
Оказывается, те громадные деревья, мимо которых они едут, это кедры.
– Ой, заяц! – закричала она, приникнув к окошку.
Баба повернулась в ту сторону: заяц скакал параллельно просеке, поскакал немножко – и свернул куда-то.
– Здесь их знаешь сколько! – засмеявшись и даже не взглянув туда, ответил дядя.
Тут же, откуда ни возьмись, выпрыгнул другой заяц и тоже поскакал вдоль просеки.
Ещё один заяц перебежал дорогу перед машиной и отправился по своим делам.
Внучка стала глядеть во все глаза: вдруг ещё кого-нибудь увидит! Медведя…
Меж деревьев показался олень. Посмотрел на них внимательно и убежал прочь.
– Олень волшебный? – внучка, скорее, уточнила, чем спросила – уверенная, что всё здесь волшебное.
Взрослые рассмеялись и ничего не ответили.
Вскоре им повстречалась лиса. Проводила их внимательным взглядом, а уж потом скрылась – вроде неторопливо, но как-то разом исчезла. Не оправдав внучкиных ожиданий. Она же совсем не такая, как на картинке! Нарисованные лисы яркие, рыжие и упитанные, а этот зверёк худенький и к тому же тёмно-серый.
– Чернобурка, – пояснил дядя.
Внучка не поняла, что это значит, но переспросить не решилась.
Они ехали час или два.
Наконец, выехали на широкую поляну, где стояла деревня.
Их поселили в чисто вымытой избе с домоткаными половиками, вышитыми скатёрками и полотенцами в бело-красных узорах.
Бабу пригласили ночевать в горнице с хозяйкой, а внучку – в комнате с огромной белёной печью, почти во всю комнату: прямо на печке.
Двое детишек – светленький мальчуган поменьше и девочка постарше года на три – не хотели пускать постороннюю в свой мирок. Она тут же слезла, уверенная, что теперь сможет ночевать вместе с бабой. Но взрослые приструнили маленьких хозяев печки, они повиновались, и внучка опять нехотя залезла к ним.
На печи, на самом верху, под потолком, оказалось много места.
Трое маленьких детей спокойно умещались, и в ширину и сидя, и даже могли брыкаться. А у стены грела кости седенькая прабабка.
Взобравшись на тёплую печку по широким приступкам, внучка сразу погружалась в мягкую перину, укрывалась стёгаными одеялами из ярких лоскутов.
И сладкая дрёма сама обволакивала и убаюкивала.
Перед сном их напоили особым душистым
