так надежно, что я брала эту мохнатую башку в руки, утыкалась лицом в жесткий мех и замирала, ловя мгновение покоя и гармонии. Я никогда не испытывала такого единения ни с какой другой живой особью, как с Гердой. Ни до, ни после. Даже с мужем. Даже с сыном. Может, мы с ней были одной крови, как Маугли со своими друзьями? Иногда мне казалось, что Герда понимала обо мне все и во всем поддерживала, что бы я не делала. Даже когда ругала ее. Не знаю. Мне трудно сейчас это объяснить. Да, наверно, никогда и не объяснить такое…
За полтора года Герда превратилась в умную, сильную, матерую овчарку. Она платила мне за заботу и любовь любовью в сто крат большей, любовью обожательной, хотя и никогда не позволяла мне с ней особо миндальничать. Вот странно! Животные обладают так же характерами, как и люди. И так же, как у людей, они разные и своеобразные, и если вы попадете на одну волну, то вам будет уютно и комфортно вместе. Я именно так и чувствовала себя рядом с Гердой, думаю, и она тоже. Особенно она любила наши лыжные прогулки. Я брала в прокате лыжи, и мы уходили с ней за много километров в леса. И эта взрослая собачья тетка скакала, как щенок, зарываясь темным пятачком в снег, кубарем скатываясь с горок вслед за моими лыжами, повизгивая от удовольствия. Иногда, для соблюдения приличий, вставала в стойку, чутко держа нос по ветру и насторожив уши, чтобы показать, что она на чеку, и мне ничто не угрожает. Ну, умора с ней! Я ее подзадоривала, мол, Герда, чужой здесь, чужой, ищи. Она игру понимала и сразу включала тревожную кнопку – стойка а-ля Трезор на границе, шерсть дыбом на затылке, а из клыкастой пасти вырывалось: «Ауыыа». Не знаю, как переводится, но, видимо, что-то грозное, судя по голосу и положению туловища.
Одно меня напрягало в нашей жизни с Гердой. В моем присутствии нельзя было говорить на повышенных тонах и поднимать руку выше уровня плеча. На громкий разговор Герда еще реагировала лояльно, деликатно подворчевывая из-под стула или стола. Хотя, смотря на кого. На девчонок она не рыкала, понимая, что не со зла мы иногда вопили или громко рассказывали о чем-то. С руками было хуже. Стоило только поднять руку жестикулируя, или протянуть ее навстречу мне, как Герда натянутой стрелой взмывала ввысь, где бы она не была, и руку эту останавливала. Причем, знала, если человек знакомый, то неплотно захватывала, так, чисто для порядка. Но пугало это народ до икоты. Ну, представьте, такая махина выскакивает, неизвестно откуда, ощерив клыкастую пасть. Тут уж поневоле заикой станешь. И я ее этому не учила! Вот откуда в ней это взялось?! Характер, я так полагаю. Врожденное. И однажды эта ее характерность спасла мне, если не жизнь, то здоровье точно. И разлучила нас. Но разлучила по-хорошему.
Гуляли мы как-то с Гердой вечером. Ушли далеко за дома, ближе к лесополосе, чтобы народ не пугать, да и не люблю, когда какашки собачьи возле подъезда намерзают. Гуляем, палочки кидаем, Герда носится, как оглашенная, радуется прогулке,
