Ядвиги подушечку с вышитой на ней надписью: «Все мужики козлы!» Самое удивительное, что девушка совершенно не чувствовала опьянения от выпитого – настойка была такой нежной, а еда столь обильной, что голова ее оставалась ясной и свежей. Правда, ощущение времени абсолютно утратилось, она не могла бы сказать, сколько прошло с того момента, как она вошла в избушку – несколько часов, или дней, а может, минут? Уходить не хотелось, но какая-то смутная тревога вдруг кольнула в сердце. Словно почувствовав настроение девушки, Ядвига, прервав на полуслове очередную свою историю, хлопнула руками по столу и сказала:
– Ладно, пора тебе, а то твои друзья обыскались тебя.
– Да, пойду я. Спасибо за угощение и наставления! – Маша встала, с сожалением окинула взглядом оставшиеся на столе вкусности, подхватила свой рюкзак и направилась к двери.
– Постой! – окликнула ее Ядвига. Маша остановилась, обернулась, вопросительно глядя на хозяйку. Та продолжала: – Ты, деточка выкинь из головы все, что я тут тебе наговорила. Глупости все это.
– Это вы про что? – Маша непонимающе подняла глаза.
– Да про мужчин, про кобелей этих, будь они неладны. На самом деле, куда нам без них? Без них – никуда. Никакого смысла в наших прелестях и достоинствах не будет без них. Так что надо компромиссы находить, точки, там, соприкосновения… ну, ты понимаешь. И еще… Ты не ставь на себе крест, по сторонам посмотри, может, и ходить далеко не надо, счастье-то рядом. – Ядвига помолчала, а потом, будто разозлившись на себя саму, проворчала, – Давай, двигай уже, что застыла, как кукла!
Маша повернулась было идти, но вдруг, неожиданно для себя, вернулась, обняла Ядвигу, прижалась щекой к ее плечу. Тут из-под стола послышалось шипение и утробное урчание. Маркусу явно не понравилось столь фамильярное обращение с его хозяйкой.
– Всё, ухожу, не беспокойся, – сказала Маша коту и открыла дверь.
– Ну что, спрыгнуть-то сможешь? – обеспокоилась Ядвига. – А то эту тупую курицу пока добудишься…
– Да не вопрос! Конечно, спрыгну! – бодро и уверенно заявила Маша.
– Ну, бывай! Смотри, не оступись…
Маша спрыгнула и, конечно, оступилась. Она упала навзничь и сильно ударилась головой о торчащую из земли корягу. Хотела подняться, но перед глазами всё поплыло. Последнее, что она видела прежде, чем отключиться – синее предвечернее небо в просвете между листвой и мощная куриная нога в непосредственной близости от своего лица.
– Маша, Маша, очнись, что с тобой? – кто-то тормошил девушку за плечо. С трудом разлепив глаза, Маша увидела склонившегося над ней Павлика. Она попыталась сесть, но из-за сильного головокружения опустила голову обратно на мягкую траву.
– Машка, ты жива! А я так переволновался! Мы все переволновались – голос Павлика дрожал от волнения.
– Нет, вы посмотрите! Мы тут чуть ли не весь лес прочесали, чуть ли
