не знаю вашего звания…
– Капитан госбезопасности Николай Смирнов. Да вы не пугайтесь, Огнев – засмеялся он, увидев перевернутое лицо сержанта. – Я из отдела розыска военных преступников, так что если вы таковым не являетесь, то бояться вам нечего.
– Не являюсь, – пробормотал Борис.
– Особиста позвать? Или замполита? – осторожно спросил майор у незнакомца.
– Не надо. Вопрос следующий: с 1941 по 1944 год вы находились на оккупированной территории?
– Так точно.
– Оставь свое «так точно», – неожиданно вспылил Смирнов. – Я с тобой сейчас не официально беседую, мне надо кое-что выяснить, поэтому отвечай по-человечески. Тебе шесть лет было, когда война началась? Мне 14. Только я на Урале рос и под немца не попал. А что у тебя было?
– Ну, я точно не помню, – осторожно начал Борис и, увидев как поморщился кгбешник, заторопился. – В смысле, я начала войны не помню. Помню, что родителей заставили куда-то уйти, а нас с сестрой забрала к себе соседка…
– Хорошая русская женщина Глушкова Вера Андреевна, одноклассница вашего отца, – заметил Смирнов. – Повешена в сентябре 1943 года за укрывательство еврейских детей, брата и сестры Фаерман.
– Ее повесили? – вздрогнул Борис. – Из-за нас? Я не знал.
– Так и было. Что случилось потом?
– Нас забрали полицаи, сестру отвезли в лагерь, меня – в гетто. Потом часть детей из гетто переправили в партизанский отряд.
– Еврейский? – уточнил кгбшник.
– Ну да, а в какой еще? В другие не брали.
Борис заметил, как офицеры переглянулись и едва заметно поморщились, но в душе плюнул на их чувства и решил рассказать все как есть, собственно, он уже тысячу раз это рассказывал раньше, наверняка они все знали там, в КГБ, что евреев партизаны почти не принимали, а иногда и просто расстреливали. Что ему теперь терять-то? И продолжил:
– После освобождения Белоруссии направили в детский дом.
– Там ты и стал Огневым?
– Никак нет! – ответил Борис по привычке, а Смирнов усмехнулся, снова услышав это армейское. – Был усыновлен начальником хозчасти отряда Ильей Семеновичем Огневым. Он еще смеялся – «фаер» по-еврейски «огонь», вроде как не сменил, а просто перевел фамилию.
– То-то мы тебя столько времени искали, огонь еврейский, – буркнул кгбшник. – А что ж тебя в детский дом-то отправили, при живом-то отце?
Борис усмехнулся.
– Товарищ капитан! Вы ж наверняка знаете, что Илья Семенович Огнев в 1948 году был осужден по статье 58, части 10-ая и 11-ая, на 10 лет лагерей. После этого я информации о нем не имел.
– Больше надо было за бегство в Палестину агитировать, – буркнул кгбшник. – Но ты молодец, ничего не скрываешь, не виляешь. А что с сестрой? Которую в лагерь отправили?
– Лея погибла, из нее там всю кровь выкачали.
– Это тебе кто сказал?
– Разыскивал ее после войны, рассказали те, кто с ней в том лагере
