из Новгорода на юг. Добравшись до Киева, он казнил Аскольда и Дира, которые откололись от власти и начали править сами. Они не были княжеской крови, и это стало хорошим предлогом. Людям он напомнил, что город без князя попадает в немилость богов, оказывается во власти злых сил и демонов. И поставил над собой маленького Игоря, наследника, от имени которого будет княжить, пока тот не подрастет.
Аскольд уже принял христианскую веру под впечатлением того, как патриарх Фотий по требованию язычников, помолившись, возложил на огонь Святое Евангелие, и оно не загорелось.
Но не из-за веры, а из-за княжества и власти над землей он был убит, и христиане похоронили его по своему обряду. Много позже, на месте его погребения, рядом, зачернел и могильный холмик княгини Ольги, нареченной в христианстве Еленой.
Человек и земля жадны друг до друга. Со времени своего появления человек за нее борется. Народ против народа, князь против князя, брат против брата, отец против сына… И пока земля человека не возьмет, он ее страстно жаждет.
В тот пасмурный день Роня, позже Горислава, почувствовала хрупкость жизни и с преданностью ухватилась за ее тонкую как паутинка путеводную нить.
Но глаза ее оставались темными.
Только когда приходил к ней князь, завоеватель, суровый ратник и блудник, который отовсюду привозил все новых и новых рабынь, хотя их у него были уже сотни, когда он, тот, кто ее унизил и ею пренебрегал, кто будил в ней бурную ярость, приходил веселым и светлым, ласковым, приподнимал ее и кружил с ней, в ее глазах вдруг сверкал след былого солнца.
И угасал, как только за ним закрывалась дверь.
4
Самим своим возникновением Киеву были предопределены богатство, успех и все блага.
Пять веков назад от начала княжения Владимира город этот основал Кий, кузнец, который благодаря природе своего ремесла общался с огненными силами, был посвящен в тайны земли, неба и подземного мира. Здешняя водная ширь и просторы суши, покрытые лесами и степями, положили конец его скитаниям. Он нашел все необходимое, чтобы люди, которые постоянно следовали за ним в поисках пристанища, решили построить здесь город.
Ночью в полнолуние, когда все пышно разрастается и переливается через край, он выковал плуг и по щедро раскрывающейся под ралом земле пропахал борозду, очертившую границу будущего поселения. В плуг был впряжен шестикрылый змей, огнем дыхнувший на борозду.
Этого змея Кий шесть ночей подманивал бочонком медовухи, теплыми, только что испеченными лепешками и собственной сестрой, нетронутой девушкой, окажденной ароматными травами. Лепешки и медовуху он клал в дупло старого дуба, под дубом девица расчесывала серебристые волосы и нежным пением призывала змея. На дереве поджидал его Кий с прочной рыбацкой сетью, нагой, в чем мать родила, с телом, обмазанным кровью петуха, чтобы змей не почувствовал человечьего запаха. Лишь на седьмую ночь прилетел змей. И стоило ему положить голову девице на колени, на них обоих
