в новом направлении. Я решил не относиться больше к учебе как к неизбежному злу, а стал внимательным на уроках, как следует выполнял домашние задания и контрольные работы, что, как оказалось, не представляло для меня особого труда. За короткий срок я улучшил свой средний балл с 4,0 до 2,2[3], кроме того, стал еще больше читать. Я проглатывал книги по географии и истории одну за другой: про мореходов, первооткрывателей и захватчиков, про майя и инков, про эллинов, египтян… Все это я крепко сохранил в памяти и по сей день могу пересказать.
К тому же я ударился в спорт. Летом 1984 года в Лос-Анджелесе состоялись Олимпийские игры. Я поднимался среди ночи, чтобы посмотреть прямую трансляцию игр. Особенно восхищали и подстегивали меня успехи бегунов на длинные дистанции. Поскольку мама тоже увлекалась бегом, она поощряла мои интересы. Подарила мне пару кроссовок для бега, часто звала с собой на стадион и давала ценные советы. Велосипед и скейтборд пылились теперь в гараже. И друзья потеряли прежнюю значимость.
Отношения с отцом тоже изменились: страх уступил место холодности. Дедушка научил меня разбираться, чему стоит верить, а что – фальшивка. Теперь все это манерничанье отца, его королевские замашки и важничанье – он ведь доктор наук – представали передо мной в совершенно ином свете. Что стоит ум, если человек эмоционально туп? Отец был таким. Кроме того, вскоре я перерос его на целую голову – отец был невысоким, всего лишь 1,61 м, – так что он больше не решался прибегать к телесным наказаниям.
Только одно доброе переживание связано у меня с отцом. В 1983-м мы вдвоем отправились в паломничество к самой высокой на Шри-Ланке священной горе Адамов Пик. Согласно традиции, восходили мы ночью, чтобы к рассвету успеть добраться до вершины, где оставил след своей стопы Сиддхартха Гаутама Будда. Там наверху небольшой монастырь. Воспоминание о том, как ранним утром мы вместе с монахами и другими паломниками отправляли ритуалы в честь Будды, до сих пор волнует мне душу.
После возвращения в Европу я продолжил посещать конфирмационные занятия. И это не вызывало во мне противоречий. Меня крестили. И я представлял себе, что однажды буду венчаться в церкви. Моя мама была протестанткой, поэтому я ходил в евангелистскую церковь, а не в католическую, которые преобладают в Мюнстерланде. Отца моя конфирмация нисколечко не интересовала, но он радовался тому, что появился повод для оглушительного праздника. В этот день на лужайке перед нашим домом собрались члены семьи и гости. На подъездной дорожке выстроилась целая колонна шикарных автомобилей. Мы гуляли и катались на велосипедах. Веселье продолжалось до глубокой ночи. Танцы, песни. Для жителей деревни такие многолюдные и многоязычные сборища были, должно быть, чем-то экзотическим. С одной стороны, семья Кахаватте уже стала частью сообщества Лотте. Но, с другой стороны, мы сами были большим сообществом. Так, на мою конфирмацию были приглашены сингальские родственники и друзья со всего света.
В немецких школах с пятибалльной системой оценки успеваемости «1» соответствует «отлично», а «5» – максимально низкий результат.
