Я даю ей понять, что не отступлюсь от своего.
К разговору подключается мама и дипломатично обращается к служащей:
– Я тоже не уверена, что это хорошая идея. Дайте нам время подумать. Мы обсудим ваше предложение с мужем.
Служащая нас словно не слышит и продолжает твердить свое:
– Школа в Марбурге на хорошем счету. Это то, что нужно Салии. Только там у него есть реальный шанс получить аттестат.
В глубине души я объявляю ей войну. Откуда ей знать, что я в состоянии делать, а что – нет? Но я нацепляю на себя вежливую улыбку и говорю наигранно простодушно:
– Вы это говорите со знанием дела? Как человек, который плохо видит?
– Нет, но я разбираюсь в этом и желаю тебе только добра.
Из-за проблем с глазами в последний год в реальной школе мне пришлось много времени и сил вложить в учебу, но оно того стоило. Чем больше я осознавал, что болен, тем выше становились мои амбиции. Я ни в коем случае не хотел походить на беспомощного, зависимого инвалида, чего от меня все ожидали. Моей целью стал аттестат об окончании школы с хорошими баллами. И я сделал это. Более того, я ежедневно совершал пробежки. Мои спортивные амбиции ничем не уступали школьным. Жертвой в борьбе с болезнью пала моя страсть к книгам. К ним я больше не прикасался. Чтение стало для меня мучением.
Всему свое время. Следуя этому принципу, я поставил перед собой ближайшую цель – аттестат. А за горизонтом уже наметилась следующая – медицинский университет. Я все еще оставался сыном своих родителей – людей с высшим образованием, а в нашей сингальской общине было много врачей. Больше всего мне хотелось стать хирургом. Эх, что за шикарная работа! И так считал я не только потому, что увлекался биологией. Но и потому, что профессия эта чрезвычайно престижна. Хотя мне претило косное мышление отца, но все-таки он привил мне определенную убежденность в том, что «мы лучше».
Когда словно из ниоткуда появилась эта дама из госучреждения и попыталась перечеркнуть все мои планы, я был в ужасе. С тех пор как возникли проблемы со зрением, я научился принимать эту новую данность. Но не стал мыслить ограниченно и не позволил бы ограничивать меня. Они хотели запихнуть меня в гетто для инвалидов? Никогда! Еще по пути из соцзащиты домой я взял с мамы слово, что она запишет меня в обычную гимназию.
В тот день 1986 года был заложен камень моего недоверия к тем, кто занимается делами инвалидов, а также к терапевтам в целом. Это отношение я сохраняю и поныне. По-моему, так называемая специалистка пыталась разыграть из себя ясновидящую. Она вообще ничего не знала обо мне! Против консультантов в других областях я ничего не имею, в конце концов, я сам зарабатываю этим на жизнь. Но я даю консультации, основываясь на личном опыте в аналогичной ситуации: «Я был там, я видел это». Только тот, кто может так сказать, заслуживает право называться специалистом. Я ценю теоретическое знание, но оно, на мой взгляд, раскрывается лишь в комбинации с личным опытом.
На протяжении всей своей жизни я сталкиваюсь со множеством людей, считающих, что они-то
