по молнии неизменного синего комбинезона, поправляли потертый ремень. Малой добрейший малый, хоть и немного простоват. И опять что – то натворил.
Я подошел к мастерской, до последнего момента пытаясь не выдавать своего присутствия. Михалыч заметил маневр и продолжил, совершенно без перехода, уже в мою сторону.
– О, а вот и второй! А тебя где черти носят?
Я развел руками, в каждом глазу честности на маленький городок:
– Так петух не прозвенел, Михалыч! Уж я его и подкупом, и уговорами, ни в какую!
– Будильник заводить не пробовал? – тот махнул рукой – что взять с пропащего?
– А что, так можно было?! – Я постарался извиниться как можно более искренне, чтобы ему сразу же захотелось все мне простить. – Михалыч! Сегодня же! Всенепременнейше! Да я…
Крохотные черные точки глаз над некрасивым ноздреватым носом долгую секунду рыскали по моему лицу в поисках слабейшего намека на улыбку. Я замер, во взгляде – пустота космоса, всей фигурой выражаю стремление трудиться во имя, а так же выполнять и перевыполнять. Наконец, короткий палец воткнулся мне в грудь, будто стараясь ввинтиться сквозь ребра.
– Чтоб в последний раз. – Предвещающий адские муки взгляд переполз на Малого, обрекающий перст судьбы грязным ногтем уперся в его грудь, для чего несущему кары пришлось привстать на цыпочки. – Тебя тоже касается. Все поняли?
Переглянувшись, мы вытянулись перед ним, став еще выше, оглушив ревом.
– Рады стараться, вашепрсхотельство!
Слабая растительность на начальственной макушке дернулась под порывами ураганного ветра. Крадущегося по забору кота сшибло, ошалевший, тот бросился бежать, оставляя за собой быстро оседающее пыльное облачко.
– Ладно, идите уже, клоуны…
Он развернулся и покатился на кривых ногах к своему дому, что стоял через дорогу от мастерской. Мы же мышами проскользнули в помещение, захлопнув за собой визгливую дверь. Пока Малой воевал с раздолбанным замком, я поспешил в крохотную каморку, изо всех сил изображавшую из себя кухню. Получалось у нее, честно говоря, так себе.
– Кофе, чай?
Широкоплечий Малой появился в дверном проеме, полностью закупорив его. Секунду размышлял, потирая нос.
–Так чая вроде с неделю, как нет.
–Тогда кофе, два, черных.
–Принято. – Синтезированный голос был на редкость неприятным. Михалыч намудрил при установке, а перенастроить все не доходили руки.
Провалившись в побитое кресло я прикрыл глаза. Блаженная пустота навалилась мягким пологом, но вскоре сквозь ее ватность пропел кофейный автомат. Мысленно вздохнув, я вынырнул в жестокий мир и был встречен благословенным стаканом кофе. Малой со вторым стаканом обрушился в соседнее кресло, по всей видимости, намереваясь тоже залипнуть. Этого я не мог ему позволить, ибо спящий Малой суть Малой
