вестимо! – фыркнул старик. – Думал, небось, что мы как у какого-нибудь Тарковского тут, да? Ходим, бинтик на гайки навязываем, бросаем их? Несем всякую заунывную хрень про то, как жить надо, да стишки читаем?
На последней фразе Хорек выкатил грудь, вытаращил глаза и резко встал.
– Вот и лето прошло, словно и не бывало. На пригреве тепло. Только этого мало. Так ты хотел?
Орех не понял, что имеет в виду старик, но ему почему-то стало смешно. Рейдер был явно умнее, чем хотел казаться.
– Да нет…
– «Да нет», – передразнил Хорек, сел на место и снова закурил. – Я тебе так скажу: у нас тут огромная песочница, а мы в ней – большие, тупые и счастливые дети. Копаемся, ищем клады, отдаем дядям за леденцы. Радость нам и счастье. Ну, иногда еще и пиздец.
Орех засмеялся во весь голос. Осекся. Кашлянул.
– Ну, есть же укрепления. «Башня» или, скажем, «Колодец». Можно было бы там жить, а в город выходить.
– О, нет, брат. Спасибо. Не знаю как вы там, в Железке, а эти совсем долбанулись. Сидят, играют в домики и еще радуются. Они такие же дети, только у них еще и вожатый есть. А вожатые эти – это клиника, брат. У всех свои закидоны. Был я в них пару раз – спасибо. Хватку теряешь, пропадать забываешь… Пусть лучше меня на улице задушат.
Хорек налил себе чаю и достал из штанов тюбик.
– Ну, раз уж вам так тут хорошо, почему… – Орех помедлил, выбирая между «вы» и «ты». – Почему ты решил уйти?
– Потому что Хорек уже не тот, – усмехнулся рейдер. – Что-то я подустал. К тому же…
И он многозначительно поднял шприц-тюбик, а затем уколол себя в бедро.
– Что это? – спросил Орех.
– Лекарство, брат, – подмигнул Хорек.
– Не похоже, – Орех нахмурился, хоть и понимал, что его это не касается. В подобных тюбиках простых лекарств не хранили.
– Я в Железку по весне ходил, недавно. Кучу барахла ценного нашел, а корабля вашего все не было. Вот и пришлось до вас идти, до входной зоны. Неделю шел, кажись. Меня не пустили тогда, хотя и поменялись. А заодно я на всякие болячки проверился в санчасти. Они там у меня что-то нашли нехорошее. Старею…
Орех покивал. В Железный город люди нередко приходили только ради одного – лекарств.
– Так мы и сторговались. Они мне лекарств, а я им – подгон.
Хорек скрипуче засмеялся, лег на матрас и растянулся.
– В одном мы на этих сталкеров киношных похожи, брат. Побазлать любим с вашими. У нас-то как – встретились, разошлись. Ну, махнулись чем-то, может, если не убились друг об друга. Рассказать-то нечего. Все либо и так все знают, либо не интересно никому. Боишься выдать свою нычку или, скажем, внимание к себе привлечь. Неинтересны мы друг другу, ибо по сути – одинаковые. Кроме этих пидарюг на машине, конечно. А с вашими – ух, болтаем. Вы все нас слушаете, слушаете. А мы такие…
И Хорек заснул. Он не умолкал,
