Люди и о тебе ещё много чего интересного по ветру разнесут, – легонечко задел его Кежай, чтобы отец не заметил.
Не желая столкновения и молчаливой любезности, Скворец вытер свою седую щетину рукавом рубахи, встал из-за стола и отозвал старшего сына на разговор.
– Зачем это тебя тетя вызвал? – спросил Кежая средний.
– А я почём знаю? – пожал он плечами и важной походкой последовал за отцом.
– Цёра мой, – начал он. – Ты самый первый у меня и должен быть во всём примером своим лелям. В 30 лет нужно уметь отвечать за свои поступки. Прошу тебя, не надо сеять в них беспокойство. Не соблазняй Ризовата на подлые грехи, он очень наивен и доверчив. Сам знаешь надави посильнее и выполнит твою самую сложную просьбу. Мирослав всё это видит и не понимает твоих поступков. Не докучай своим поведением, ему сейчас и так не легко. Представь себя на его месте. Он очень переживает за то, что ему предстоит в правление и как примет племя. Кежай попытался перебить отца, но тот повёл пальцем предупреждая, что его нужно выслушать.
– Я воспитал вас по совести, одинаково. Если, что не так, не держи на меня обиды и зла. Не моя вина в том, что Дятел выбрал Мирослава, а не тебя вожаком нашего племя. Я его на этот лад не настраивал и пустых советов не давал. Мой покш леля подошёл серьёзно к выбору вожака, потому как не всяк может вынести большой груз ответственности. Быть главным – это не бесконечные сладостные будни, а тяжёлые трудовые дни, усвой. Люди постоянно валят толпой с беспокойством и им нельзя отказать, а только вовремя решить, чтобы получить уважение. Именно так оно достаётся. Пусть не ты вождь племени. Может даже и к лучшему, что ты не узнаешь всех нескончаемых забот, но можешь их облегчить. В твоей власти, чтобы в племени оставался мир и покой. Не строй козни, лучше помогай. Я думаю Мирослав будет очень этому рад.
– Я точно также и думаю. Я помогу ему! – ответил Кежай отцу и сказал про себя:
«Помогу, отправить выползня в мир иной. Там пущай и правит, а я буду здесь один и никто мне не нужен!»
– О чём задумался цёра? – Если не по плечу такая ноша, так сразу скажи и не мешай. Я тебя пойму.
– Нет, что ты тетя. Я исполню твою просьбу. Смиренным буду перед веженсь алька. Никогда не допущу к нему гнусных вольностей, – ответил Кежай и злясь снова подумал: «Что б дикий зверь тебя задрал, шалопутный! Тоже мне тетя, поддержал называется и посоветовал, как себя вести. Как только мог сказать мне такое? Никогда не случится так, чтобы я прислуживал поганцу! Что я гад пресмыкающийся? Чего же я тебе плохого сделал тетя? На что ты меня толкаешь? Не едины мы с тобой отныне!»
– Это не просьба. Ты сам должен принять, какое решение тебе по нраву. Только смотри, не лги мне, – выпячивая глаза грозно произнёс Скворец. – Я буду наблюдать за тобой как ты стремителен в своём порыве и умеешь ли держать данные слова. Но если узнаю, что ты задумал к Мирославу не доброе, я сам накажу тебя. Тогда
