молитву.
Мама с папой рассмеялись. Ну и что смешного я сказала? Его же бабушка Асхабджамал сама научила читать молитву.
– Маладис старушка, – говорит мама, – первым делом воспитывает любовь к Аллаху…
– И потом эта любовь перейдёт к природе, к людям…
– Скажи, перейдёт на весь мир… Воспитанный на любви ребёнок не может быть несчастным…
Родители как-то непонятно разговаривают меж собой. Я тоже знаю эту молитву, но меня никто не хвалит…
…А однажды бабушка продиктовала одно предложение, которое я вообще не поняла. «Сыночек, от мамы письмо пришло, тебе привет передаёт», – сказав так, бабушка посмотрела мне прямо в глаза. Потому что я сидела как каменная…
– Пиши, пиши, так и напиши. Так надо…
– Так и написать «От мамы пришло»?
– Да, так…
Я совсем запуталась. У одного дяди Равиля две мамы? И ещё, не было же такого письма… У бабушки, кроме меня, читающих никого нет…
Моим ногам откуда-то через щели пола дует холодный ветерок. Пальцы мёрзнут. Пол очень холодный, потому что доски трухлявые. От безвыходности качаю ногами.
– Не качай люльку шайтана[4], – бабушка смотрит на меня сурово, – он не ангел, так нельзя…
– Ноги замёрзли…
– Нельзя было сразу сказать…
Бабушка с печи достаёт белые шерстяные носки:
– Вот надевай, связала для Равиля. Выстирала, и уже высохли… Ай, какие тёплые…
Она своими шершавыми руками гладит мягкие носки.
А я в мечтах оживляю тот дом с тёплыми половицами, который построит дядя Равиль. Каким будет он? На чей дом похожим будет? Нет, нет, он будет похожим на Надежду. Будет большим, как Надежда! Будет светлым, как Надежда! Будет красивым, как Надежда! И там бабушка Асхабджамал будет читать намаз…
В ту весну дед Акрам переселился на кладбище – отправился в мир иной. Навсегда. Нас осталось трое – бабушка, я и Надежда, дожидающихся возвращения дяди Равиля.
Наконец настал долгожданный день: широкоплечий, подпоясанный ремнём, громадного роста солдат, нагибаясь, зашёл в низкие ворота бабушки Асхабджамал… Он был и похож, и непохож на дядю Равиля. Хотя, кто ещё зайдёт в этот дом? Тем более в солдатской форме…
– Дядя Равиль приехал! – весть о его приезде домашним я принесла.
Через несколько минут у ворот бабушки Асхабджамал собрались соседи. Сначала прибежала ребятня. Потом агаи[5]… Он со всеми поздоровался. На его лице играла улыбка.
Как мы обрадовались в тот день, как были веселы! По голубому небу тихо проплывали белые облака, вдоль огородов в траве сверкали жёлтые одуванчики. Весь мир озарялся каким-то тёплым светом…
Скворец исполнил все песни, которые знал. У «дверей» своего скворечника концерт давал. Я долго слушала его пение, а сама смотрела на старый скворечник,
Шайтан – чёрт.
Агаи – дяди (мн. число от агай – дядя).
