Эва не раскрывала им эти тайны. Что до Эвы, то она в свои шестнадцать лет еще не была влюблена, и никто из парней ее класса тоже не был влюблен в нее, хотя Эва была очень красива. Просто парни еще не могли оценить ее строгую красоту и потом: никому и в голову не приходило влюбиться в Эву; она была просто другом. Кстати, то, что в нее могут влюбиться, не приходило в голову и самой Эве. Она только знала, что однажды она выйдет замуж, и у нее будут дети, для которых она будет очень хорошей матерью. Так и будет. Замуж Эва выйдет за человека старше лет на десять, Левона Саргсяна. В отличие от сестры Эва будет счастлива, и ей будет лишь жаль, что отец не видит ее счастья…
Теперь же пока она окончила школу и собиралась на следующий год поступить в медицинскую академию, как и сестра. Будучи натурой цельной, Эва в свои шестнадцать лет все же разрывалась между двумя определяющими чертами своего характера: чрезмерной импульсивностью и четкой холодной рассудительностью.
Арман и Клара обожали своих дочерей, и никого из них нельзя было упрекнуть в каком-либо предпочтении. Однако Армана чисто бессознательно тянуло к младшей дочери, Клару же – к старшей. Происходило это, может быть, оттого, что Эва своим характером больше была похожа на мать, а Лора – на отца: он тоже все осложнял и не давал сам себе покоя. И именно поэтому доктору Арману всегда было легче с Эвой, они друг с другом очень хорошо ладили, у них все было понятно и просто, и она понимала отца с полуслова. С Лорой же очень часто бывало действительно очень тяжело…
Дойдя до каменной стены, за которой начиналась фешенебельная часть пляжа с коттеджами, гостиницами, прогулочными яхтами и катерами, Эва остановилась. Но ей не хотелось возвращаться той же дорогой, и она поднялась по крутому склону, вышла на шоссе и вдоль шоссе пошла обратно. Мимо проезжали автомобили, все с отдыхающими, которые почему-то махали ей рукой, а потом, громко просигналив, проехал бензовоз. Сверху, с шоссе, озеро Севан было очень красивое. Оно было «лазурнее» и, казалось, светилось внутренним светом. Оттого что отсюда не слышно было шума прибоя, казалось, что озеро сделано из лазурного стекла, однако, когда дул ветер, оно морщилось и как бы оживало.
Эва шла вдоль шоссе, а потом, увидев сверху родную палатку – ею кончался палаточный городок, – стала спускаться по склону, прыгая с камня на камень. Последние метры спуска она пробежала как угорелая и остановилась только у самой воды. Она тяжело дышала и вдруг рассмеялась, ощутив себя очень счастливой почему-то, даже подпрыгнула на месте несколько раз. По мере того как она приближалась к костру, который опять разжег отец и над которым колдовала мать, Эва почувствовала, что очень проголодалась.
– Где ты пропадала? – спросила ее Лора. – Мы тебя давно ждем.
– Гуляла, – хитро улыбаясь, ответила Эва.
На завтрак ели тушенку с макаронами и сгущенное молоко, которое запивали чаем. Они сидели и лежали на одеяле, разостланном на песке, в тени
