результатом следования чьим-то дурацким планам на мои карьерные и личностные перспективы, построенных на бестолковых общепринятых правилах, устоявшихся общественных порядках. Да– если бы рандомный человек посмотрел эту запись, то согласился бы с мыслью, что данная точка зрения представлена отъявленным дегенератом и маргиналом, фактически превознесшего тягу к деградации и отчуждению от своей человеческой в том смысле, как ее сейчас понимают, природы, что взывает к нашему внутреннему "я", побуждая развиваться, становиться все выше, подниматься на новую ступень прогресса и бла-бла-бла, но тем не менее!.."
Скривившись, О.Н. отшвыривает чашку куда-то мимо камеры, за пределы кадра. Слышен звон. Блуждая глазами по стене, он качает головой в такт насвистываемой музыке, но тут вспоминает, что все еще в кадре. Что еще нужно что-то сказать.
"То, чего хотелось больше всего в виду отсутствия альтернатив, пришлось переступить во имя здравого смысла, после чего я собрался с духом и поступил на ту работу, которую меня, опять же, прочили родители со своими вечным: "Мы даем возможности, пользуйся.". Ха!"– чуть проведя указательным пальцем по окружности лба, О.Н. прикрыл глаза и, смакуя оба слова, добавил: "Безвольная тряпка!"
О.Н. зло улыбается куда-то в сторону, качает головой из стороны в сторону, словно рассматривая свои зубы в отражение, но тут же обращается к камере, в тот же миг напустив на себя суровый вид.
"Если бы я только мог описать, как же сильно себя ненавижу!.. Дерьмо. Слабак. Ничтожество."– с каждым оскорблением улыбка становилась все злее, о чем свидетельствовал все более и более выступающая вперед нижняя челюсть, – "Я работал двадцать с небольшим лет. В общей сложности все эти годы я просыпался каждое утро ровно в шесть утра, выключал один за другим все свои пять будильников, без которых проснуться было просто нереально, отдирал себя от простыней и шатающейся походкой, будто какая-то пьянь, шуровал к раковине. Стоя возле нее в позе перекошенного краба, чистил зубы, затем лез в душ, затем давился завтраком, который потом частенько сблевывал по дороге, надеясь, что никакая приблудная старушка в этот момент не смотрит на меня с вящим отвращением. По дороге к работе я ощущал, как атмосфера давит на мою спину, плечи и виски. "Каждый раз одно и то же!"– думал я и тем не менее шел дальше, готовясь уже в следующие пять минут впахивать аки папа Карло, постоянно воображая, как когда-нибудь выберусь из этого зацикленного в рутине ада и двинусь куда глаза глядят."– двухсекундная пауза в потирании чуть запотевших ладоней,– "А еще мысли… точнее звуки в мыслях. О, я не говорил, нет? Я чертовски люблю музыку, просто обожаю! Не совру, если стану утверждать, что музыка– мой наркотик и моя анестезия! Вся закавыка, как обычно, заключается в самой работе– в течение всего рабочего дня музыку слушать запрещено, о чем утверждает как техника безопасности, так и контракт, который я по своей дурости и подписал. Таковы прелести работы на производстве– всегда нужно быть готовым к форс-мажорам, всегда надо все учитывать даже в том случае, если ты работаешь простым охранником,
