бросить работу, уйти от старой ворчливой жены и недовольных детей-подростков, которым он не смог дать, сколько дал отец друзьям из параллельного курса. При всем желании он просто-напросто не сможет вспомнить, как это, жить по-другому. Он забыл. Застрял здесь, в этом сером дне. И то далекое прошлое было вовсе не с ним, а с кем-то другим, незнакомым, чужим. И будущее, которое его ожидает, будет таким же, как сегодняшний день – всегда… вечно…будет тысячи лет. Любая перемена так же болезненна, как оторвать присохшую корку раны: вроде рана есть, но и вроде не болит, пока ее не трогаешь. Мысль о муках, которые может вызвать попытка что-то изменить, словно в воронку скатывает сознание и волю, и свет разума затихает на глубине жерла забвения. Свет глаз его меркнет, искра потухает. Вот она – высшая жертва.
Мой взгляд отвлекает девочка в розовой куртке и шапке, на ее спине большой ранец. Сразу ясно, что она бежит в школу, явно опаздывая на уроки. Маленькие ножки быстро перебирают по плитке тротуара. И я уверен, что она наивно полагает, что когда окончит школу, все это пройдет, и не нужно будет вставать так рано и бежать куда-то. Все, о чем она мечтает, непременно сбудется, а пока она, как и дядя в черной куртке, не хочет туда, куда несут ее крохотные ножки в белых сапожках.
Из-за угла дома вышла красивая девушка. Движения ее плавные и грациозные, в лице – выражение свежести и ожидания, которое бывает, когда открываешь подарок на новый год. Настроение у нее, видно, просто отличное, она уверена, что все прекрасно. У нее новая работа, конечно, не совсем что она хотела, но нужно немного потерпеть и ее непременно поднимут по карьерной лестнице. Тогда она станет хорошо зарабатывать, станет успешной и независимой, станет жить комфортно. Ну, а пока она, как и девочка, как и мужчина, да как и любой из толпы утренних, сонных, серых прохожих, не хочет идти туда, куда идет. «Где тут свободное общество»,– подумал я с иронией. – «Новая форма рабства!». Рабство товаропотребления, рабство идеи успешности жизни. Чтоб быть успешным, нужно окружить себя вещами, и чем их больше и чем они дороже,– тем лучше, тем больше фотографий можно выложить в инстаграм. Ведь годы эволюции и развития человеческой особи в стае сделали нас социальными, сформировали нашу культуру, религию, быт. Хомо сапиенс – стадное животное, именно такова природа человека. Первобытным людям вместе было легче выжить, легче добывать пищу и защищаться от врагов. Ничего не поделать, – мы зависим от мнения окружающих. Но чтоб купить все эти товары, нужны деньги, которые нужно заработать. Пока ты зарабатываешь и покупаешь, что хотел, появляется новый товар, которого у тебя нет. Ты увидел и непременно захотел этот новый товар, опять чувствуешь себя плохо, потому как у тебя нет того товара, который ты хочешь, и снова нужно работать. Это и есть рабство. Жизнь – это примерно тоже. Иногда я ее представляю подъёмом в гору: ты поднимаешься до определенной точки, которую себе наметил, но когда туда добираешься, открываются новые виды, и ты понимаешь, что это не вершина, она где-то
