картографические и топографические работы Военного и Морского министерств.
Политические дела мало подвинулись вперед. Вот уже более четырех дней ни от графа Шувалова, ни от Новикова нет телеграмм и потому неизвестны ни результат последнего совещания нашего посла в Лондоне, ни впечатление, произведенное в Вене нашими последними категорическими заявлениями. Между тем граф Шувалов выехал уже из Лондона, сегодня должен быть у князя Бисмарка в Фридрихсруэ, а завтра – в Берлине у императора Вильгельма.
По известиям от генерала Тотлебена и от Ону[19], турки соглашаются на оставление Шумлы и Варны, но противятся сдаче Батума и ставят новое условие – дозволение войскам их, по удалении нашей армии к Адрианополю, занять прежнюю, Чаталджанскую позицию. В бывшем вчера совещании государь решил отказать в этом требовании, так как в первых предложениях князя Бисмарка, принятых и Англией, положительно выражено, что при определении нейтральной полосы после удаления русской армии от Константинополя турецкие войска не должны выходить вперед из занимаемых ныне позиций под самым Константинополем.
29 апреля. Суббота. Вчера получена телеграмма от Новикова, весьма неутешительная. Андраши решительно отвергает наши примирительные предложения, находя их не только недостаточными, но даже еще более для Австрии невыгодными, чем условия Сан-Стефанского договора. Таким образом, всё более и более исчезает надежда на сближение с Австрией. Можно ли ожидать чего-либо более благоприятного из Лондона? Завтра вечером ожидают сюда графа Шувалова; не думаю, чтобы он привез нам оливковую ветвь.
Государь, к удивлению, сохраняет полное спокойствие. Сегодня после моего доклада он принял в моем присутствии Гирса, а потом пошел, по обыкновению, в церковь – по случаю дня рождения великого князя Сергея Александровича. После завтрака государь раздавал знаки для ношения на груди всем офицерам почетного конвоя, состоявшего при нем во время прошлогоднего похода. Всё идет своим порядком, и нельзя было бы догадаться, что мы накануне грозной и опасной для нас войны.
2 мая. Вторник. В воскресенье был развод на площадке перед Зимним дворцом. Приказано было на развод явиться в парадной форме для приветствования криком «ура!» вновь приехавшего фельдмаршала великого князя Николая Николаевича.
После развода оба фельдмаршала пошли к государю и просили его также принять звание фельдмаршала. Признаюсь, я полагал, что это странное предложение будет отвергнуто, но, к удивлению моему, в тот же день государь приказал наложить на свои погоны и эполеты знак фельдмаршальских жезлов.
Не менее странно было отданное на разводе приказание, чтобы с завтрашнего дня все войска Петербургского гарнизона и чины Свиты носили походную форму.
Не могу объяснить себе логический повод к такому распоряжению. Невольно у каждого рождается предположение – уж не объявлена ли война?
Между
Ону Михаил Константинович – драгоман (переводчик и посредник) русского посольства в Константинополе. –
