остаются еще до конца недели.
Рядом с балами и праздниками предметом городских толков и забот была астраханская чума. Не столько известия с низовий Волги, сколько чересчур предусмотрительные распоряжения венского и берлинского правительств[42] произвели у нас переполох. Во вторник в Комитете министров обсуждалось представление управляющего Министерством внутренних дел о принятии решительных мер не только против распространения заразы, но и для искоренения ее в зараженных местах посредством сожжения целых станиц и селений. В заседание Комитета были приглашены некоторые лица в качестве экспертов; в том числе врачи Боткин, Здекауер, Розов. Комитет не только одобрил предложенные Маковым меры, но признал нужным принять и другие; между прочими – послать на места доверенное лицо с обширными полномочиями. После заседания были между нами разговоры о выборе этого лица; называли трех кандидатов: Трепова, графа Лорис-Меликова и Гурко.
На другой день, в среду, я был приглашен во дворец вместе с Маковым и Дрентельном для доклада государю о вчерашнем решении Комитета и для выбора командируемого лица. Государь сначала высказался в пользу Трепова, но потом склонился на Лорис-Меликова. В пользу его мы все трое подали голос. В тот же день граф Лорис-Меликов был позван во дворец; через два дня готова была ему инструкция, и на днях он отправляется на место с многочисленной свитой. Между тем приняты меры и по военному ведомству для оцепления всей Астраханской губернии, хотя по последним известиям болезнь почти прекратилась.
Политические дела остаются в прежнем неразрешенном виде. В Константинополе всё еще не подписывают мирного договора; передача Подгорицы и Спужа черногорцам всё еще не исполнена; на греческой границе съехались комиссары греческие и турецкие, но никаких еще переговоров не было. Между тем румыны самовольно, без всякого предварения наших властей, выдвинули свои войска на спорную еще границу Добруджи с Болгарией, опираясь на решение большинства комиссии, против которого протестовал русский комиссар Боголюбов. Вчера было по этому поводу совещание у государя; решено потребовать, чтобы румыны отвели свои войска по крайней мере из-под стен Силистрии.
Сегодня после развода было совещание у великого князя Михаила Николаевича по вопросу о действиях, предстоящих в нынешнем году в Закаспийском крае. Кроме меня, были Гирс, граф Гейден, Генерального штаба генерал-майоры Гурчин и Глуховской и полковник Куропаткин. Объяснения, данные Глуховским и Куропаткиным, привели нас всех к заключению в пользу решительных действий с целью занятия пункта среди самого оазиса Текинского. Даже осторожный Гирс подал мнение в пользу такого образа действий, который, впрочем, не противоречит последним соображениям и нашего посла в Тегеране Зиновьева.
23 января. Вторник. Вчера утром меня потребовали во дворец, где я нашел князя Горчакова и Гирса. Получено известие, что принято соглашение между черногорскими и турецкими
Речь идет о запрете на ввоз скота из России. –
