в чёрный цвет. Лёха объяснил, что до нас в ней жили какие-то сатанисты. Живо так, в красках, рассказал, что у этих ребят в углу висел паук, и он, сцука, цитирую: «Капал». Как это было на самом деле, хз… Из мебели две панцирные кровати и стол. Многие студенты составляли кровати друг на друга, чтобы освободить место…
Пьянка
Вечером прискакали с нами знакомиться две симпатичные, но глуповатые и попсовые девахи (подруги той, которую я на курсах назвал дурой)… Надя и Оля. Постоянно держались вместе и поначалу напоминали двух лесбиянок. Мне нравилась Надя. Она, несмотря на все свои понты, была красивой и независимой, а я всегда был подкаблучником, поэтому меня всё устраивало. Но я был мал, никогда не спал с женщинами и походил внешне на дурачка. Короче, не вариант для интимного общения. Посвящал ей стихи, делал записи в дневнике, когда она приходила. Это был позитив для меня. Я радовался ей, как маленький мальчик… и не понимал, чего хочу от неё. Она же точно знала, что нужно ей. Понял это гораздо позже. Ей просто нужен был мужик, взрослый и надёжный, настойчивый, короче, такой, с которым можно создать крепкую семью. У нас не было и не могло быть на тот момент ничего общего, но я-то этого не знал… Я просто любил, как любят в первый раз, а в первый раз любят чисто и беззаветно.
Гопники
Днём позже мы с Андрюхой уже вовсю шарахались по общаге. Знакомились с остальными студентами, которые были людьми положительными, но в большинстве своём полными мудаками. Однажды утром мы с соседом надолго вышли из общаги, а когда вернулись, первое, что обнаружили, двоих здоровых гопников Мишу Квартникова и Артёма Кириллова. Сидели они рядом с вахтой со своими дорожными баулами и тупо одуплялись на нас. Это были наши будущие соседи. За бухалово их не хотели поначалу заселять в общагу, но, как сказал кто-то, «наглость – второе счастье». Они переночевали ночку у Антохи Укропа, уломали его как-то. Бедняга так перепугался, что принёс нам на сохранение свои продукты, наверно, чтобы быдланы не покусились. На следующее утро быки уговорили коменданта заселить их. Я искренне презирал в душе Мишу и Артёма. Бабка заселила их нам на беду, и хапнули мы от них горя по самую маковку. Сказать им в глаза, что они мне глубоко ненавистны, я не мог – боялся огрести. Не за что было их любить. Они относились к нам с Андрюхой как к говну, засылали за пивчагой день через день, подначивали по любому поводу, а если бухали, то вели свои говёные блатные разговоры. Короче говоря, были абсолютные, феерические мудаки. Если судьба распорядится так, что кто-то из них или их друзей и знакомых прочтёт эти строки, то, пользуясь случаем, я хотел бы написать всем им без исключения то, чего не мог сказать лично. Идите на х…й! И от этих слов мне воистину легче! За что я ненавижу их? Не будь их – не было бы той гнетущей атмосферы в нашем крыле общаги, не было бы многого из того, что произошло потом, наконец, не было бы дурдома и этой книги. Я не к тому, что книги не должно было быть, всё вышло, как вышло, но принять как есть значит для меня признать, что я был в этой общаге последним мудаком, лохом, что был
