компоту?
– Мы хотим компоту, Надя? – Марк легко коснулся ее плеча и не убрал руку.
Она кивнула, и он провел рукой по ее предплечью, как бы дружески одобряя такое решение.
– С удовольствием, – сказал женщине Марк, и та вынесла им две щербатые чашки теплого розового клубничного компота со словами:
– На здоровьичко, люди.
У подножия замковой насыпи он взял ее за руку и сказал:
– Потихоньку поднимаемся, здесь одни камни, тропинки нет.
Она встала на какой-то камень и снова оступилась. Как вчера.
Он подхватил ее, и Надя почувствовала, как его губы коснулись ее уха. И замерла. Потому что он не отстранился, тоже замер, а потом тепло прикоснулся губами к ее уху. И тут же отстранился. Снял очки, сунул их в карман джинсов зачем-то и посмотрел ей в глаза.
– Извините, – сказал он.
Пытаясь справиться с головокружением, она посмотрела на его рот.
Он вздохнул и поцеловал ее. Сомкнутыми губами прижался к ее губам. Но крепко.
– Надя, – сказал он, – будем считать, что это случайно. Хорошо?
Она молча кивнула. Случайно так случайно. Привычно рухнувшее вниз сердце еще немного потрепыхалось в животе и нехотя, спотыкаясь на каждом шагу, вернулось на место.
Возле ее машины ошивался внук Пашка с ослепительной блондинкой восьми примерно лет.
– Я фотографировал Таньку на фоне «Ситроена», – заявил он. – Машина желтая и у Таньки платье желтое – красиво!
Танька в лимонном сарафане в это время, скосив глаза, делала селфи уже на фоне ствола шелковицы.
– Бери Таньку и иди домой, – скомандовал Марк, – там котлеты в холодильнике и черешня. Давайте, бегом.
– Черешня фу, – сказала Танька. – Мы по дороге чипсов купим!
– Валите, – подытожил Марк и коротко глянул на Надю.
Когда дети, поднимая клубы пыли, скрылись за углом, он снова снял очки и теперь вертел их в руках. Лучше бы он держал руки в карманах – Надя теряла мысль, наблюдая за его жестикуляцией, моторикой, мельчайшими движениями. Почему это все – все, что связано с его руками, так ее завораживало, она понять не могла, хотя, если бы она подумала, то нашла бы этому вполне внятное психоаналитическое объяснение, буквально лежащее на поверхности, буквально кричащее о том, что… Но думать она не могла, потому что постоянно теряла мысль.
Но одну мысль она все-таки додумала до конца, хоть и криво, и решила, что ее надо сообщить Марку – вот прямо сейчас, здесь, не после в письме, не по телефону, потому что важно, чтобы он знал:
– У меня такое странное чувство, как будто здесь какое-то другое место и я попала в это место, но при этом совершенно выпала из своего мира. И знаете, даже почти не вспоминаю его. Я здесь – не как там. Это очень странно. Но мне нравится. Почему вы улыбаетесь? Я вот уверена, что существует много миров. Бесконечное множество. Потому что представить конечное
