мама испуганно говорит:
– Не надо ещё. Итак, уже всё хорошо. Всего хватит.
Амир обижается.
А я уже ничему не обижаюсь, после того, как она вчера при Амире вцепилась в Юлю, и, глядя в мою сторону, приговаривала.
– Юлечка, ты самая – самая!
Да, мама любит Юлю много больше меня.
Первого января все едем в Бад -Тольц, это водный курорт с повышенным содержанием йода в воде, я первый раз в подобном водном заведении, и убеждаюсь абсолютно, что да, вода имеет возрождающий эффект. Всю новогоднюю ночь мы провели, топая по обильно посыпанной осколками от шампанского мюнхенской земле, устали от пьяных лиц, и бесконечно завывающих сирен пожарных машин. А сейчас,как молодые огурчики, прыгаем из бассейна в бассейн, из сауны в солярий, и хорошеем, молодеем на глазах.
Очень прошу Амира съездить в Милан, он ближе всех других итальянских городов к Германии. Пробки, итальянцы едут к немцам, а немцы к итальянцам. Кататься на лыжах. Женская туалетная очередь перебегает к мужчинам, все весело хохочут. А я думаю: какие они разные, итальянцы и немцы, но так хорошо друг к другу относятся, в Пинакотеке есть картина «Германия и Италия» в образе молодых, прекрасных, обнимающих друг друга женщин. К Милану подъезжаем ближе к ночи, я восхищаюсь знаменитыми на весь мир заводами известнейших фирм, здания которых выглядят,как игрушки, видно, что они укомплектованы охраняющим природу оборудованием, но это ещё далеко за городом.
Милан – эстетский город. Опять чувствую себя не совсем ловко, когда меня обувают в шикарном магазине "Bruno Magli", Амир, как всегда, покупает мне к обуви сумку. В городе Рождественские каникулы, и работают далеко не все заведения. А я бы и не заходила никуда, как уставлюсь в проём очередной арки, а там дворик с колоннами, изящными ажурными скамеечками, напольными античными вазами, в которых сухие листья и снег, а подальше дверь с рождественским венком и окна, за которыми свет и чужая жизнь. Ах, почему не моя? Компенсируя и эту несправедливость, отрываюсь в маленьком магазинчике, где среди прочих и моя любимая Max-Mara, мне удаётся уговорить хозяйку на значительные скидки, я часть списываю с карты, часть плачу наличными, и выхожу со сногсшибательной чёрной дублёнкой, и другими милыми моему сердцу вещами. Мне жаль себя, я только что в католическом храме ставила свечи и спрашивала у Бога, почему, почему у нас нет детей. Ведь мы так хотим. Ведь Амира грызут его родственники. Ведь он оставит меня. Амир сфотографировал меня в этом храме, я склоняюсь со свечой, и у меня сгорблена спина. Муж говорит, что мы такими покупательными темпами уже не можем задерживаться в Милане, и на повышенной скорости мчится в сторону Инсбрука. Молчу, я знаю, что там тоже хорошо, и пока я могу себя утешить, я буду это делать. Опять отель, опять любовь. И ничего. И никого.
Я не хотела свадьбы, зачем это лицемерие, если понятно, что я – нежеланная для его матери сноха. Но он настоял на торжестве. Мама привезла мне из деревни голубое
