гасил свет, надеясь, что чудовище взглянет на него в ответ, Альберти высадил Коломбу возле дома ее матери. Коломба позвонила ей на обратном пути. В голосе матери звучала такая обида, что молодая женщина решила, не откладывая, заехать на еженедельный совместный ужин.
Альберти с видом побитой собаки открыл перед ней дверцу автомобиля.
– Завтра возьму больничный, госпожа Каселли. Чувствую себя совершенно разбитым.
– Предупреди начальство.
– Мое начальство – это вы.
– Стоит мне выйти из машины – и я тебе не указ.
«Не говоря уже о том, что я пнула коллегу в лицо», – мысленно добавила она.
– Передавай привет господину Ровере.
– Увидимся, госпожа Каселли, – сказал Альберти.
Коломба улыбнулась, и Альберти осознал, насколько она красива.
– Будь молодцом, – сказала она. – А то закончишь, как я.
Мать Коломбы жила в палаццо восемнадцатого века позади площади Оролоджио. Квартиру в историческом центре города ей завещал умерший десять лет тому назад муж, в свою очередь получивший ее в наследство от отца, – эта квартира была одним из немногих осколков былых времен, которые семья не успела растранжирить вместе с остатками благородства.
Лицо ее шестидесятилетней матери покрывал густой макияж, а зеленые, как у Коломбы, глаза подчеркивали голубые тени. Она появилась в дверном проеме, одетая в джинсы, белую рубашку поло и серьги, которые подарила ей на Новый год дочь. Расцеловав ее, мать первым делом показала ей на сережки:
– Видела, что я надела?
– Видела, спасибо.
– Что ж ты такая грязная… В полях, что ли, шныряла?
Коломба расшнуровала перепачканные армейские ботинки и сняла их вместе с влажными носками. Проигнорировав протянутые матерью тапочки, она прошлась по мраморному полу босиком. Ей это нравилось с самого детства.
– Да.
Лицо матери просветлело.
– Ты вышла на работу?
– Нет, мам. Я еще в отпуске.
Мать разочарованно скривилась и демонстративно взглянула на висящую у входа фотографию принимающей присягу Коломбы:
– Видишь хоть, какая ты тут симпатичная?
– Молодая и глупая.
– Не говори так, – возмущенно сказала мать и провела ее на кухню. Стол был накрыт на одного. – Я уже поела.
Коломба села.
– Слушай, раз уж ты приглашаешь на ужин, могла бы и поесть за компанию.
– Да я не голодная, весь день кусочничала. – Она поставила перед Коломбой бокал и налила ей вина из той же бутылки, которую открыла для нее неделю назад. – Я тебе кое-что взяла в закусочной, что у нас на первом этаже открылась. Просто вкуснятина. Бешеных денег стоит, зато и правда объедение.
– Спасибо.
Мать переложила ей на тарелку телятину из металлизированной упаковки. В чересчур водянистом соусе плавал одинокий каперс. Коломба ела в полной тишине. Мать,
