котелка.
От такого теплого приема и у Леньки и у Сашки речь отнялась. Они молча сели за стол и принялись поглощать вкуснейший суп из тушенки, картошки и каких-то овощей. В супе чуть ли не ложка стояла, такой он был густой. Мальчишки уплетали его с невероятным удовольствием, заедая все это огромными краюхами хлеба.
Петрович с Михалычем сели на другом конце стола, около чайника, и продолжали прерванное чаепитие, а хозяйка устроилась напротив мальчишек и, как бы невзначай, начала свои расспросы:
– И откель же это вы к нам пожаловали, хлопцы такие гарные? Как же вас-то звать – величать?
– Из Свободного мы, – как старший, начал было отвечать Ленька, а потом спохватился и представился, – Это Сашка, а я Ленька. А Вас как зовут?
– Ой-ой, да что вы такое говорите, – как бы застеснялась она, – Зовите меня бабой Леной. Все меня так тут на прииске-то зовут, – а потом, не меняя тона, продолжала, – А чего это вам дома-то не сидится? Наши-то все школьники по лагерям уже разъехались, а вас куда-то понесло.
– Да никуда нас не понесло, – вступил в разговор Сашка, – Отец у меня в партии топографом работает. Партия стоит в Комсомольске. Вот мы и едем туда.
– Так и что вы собрались делать в этой партии-то? – не унималась баба Лена.
Пожилой мужик невысокого роста, которого баба Лена назвала Михалычем, вступил в разговор:
– Так это я их и должен везти, Лена. Потому и приехал сюда. Что? Запамятовала что ли?
– Так это они самые и есть? – всплеснула баба Лена руками, – Вот и замечательно! Михалыч мне о вас все рассказал.
Ленька подумал: «Что он ей мог рассказать? Откуда он что знает?»
Но баба Лена опередила всех:
– У нас все про всех все знают. Так что вы, ребятки, особо не удивляйтесь. А сейчас кушайте, кушайте. Я вам и чайку сейчас подам.
Она дождалась, пока ребята не опустошили тарелки, и тут же налила им по огромной чашке чая.
Петрович с Михалычем о чем-то мирно и тихо беседовали на другом краю стола.
Увидев, что ребята перешли к чаю, Петрович сурово спросил:
– Сыты? – мальчишки на его вопрос только закивали головами в знак согласия, – А то, у меня такое правило. Если голоден и на столе еды не осталось, то ешь хлеб. Его в доме, – он повернулся к одному из углов комнаты, собираясь перекреститься, – Слава Богу, сейчас достаточно.
В углу комнаты никаких икон не было, и Петрович опустил руку. Зато Михалыч добавил:
– Ну, вот и хорошо. А сейчас давайте в баньку готовиться. Попаримся, помоемся, поспим, а утром уже и в путь тронемся. Но вначале надо о Рыжухе позаботиться. Лошадь пришла сюда, телегу тащили. Устала. Надо ее покормить и напоить, – он посмотрел на мальчишек и предложил, – Пошли со мной. Поможете маленько.
Михалыч поднялся и пошел к выходной двери. Мальчишки, не сговариваясь, тоже поднялись и последовали
