в удовлетворяющих тебя дозировках уже не вырабатываются. Ты всё чаще находишь себя снаружи и изнутри неудовлетворенно опустошённым и вновь ищешь своё спасение во снах.
Мефодий молча лежал в кровати. Кто-то гладил его волосы, проводил ухоженными наманикюренными пальцами по его губам, щекам, шутливо теребил мочку уха… Так долго и внимательно вглядывался в лицо, что Меф уже физически ощущал на себе этот взгляд. Дождавшись, когда Мефодию станет совсем невмоготу, голос, вплотную приблизившись к его уху, чуть слышно прошептал: «Очень страшная вы женщина, Мефодий…» «Кто? Я?!», – только и успел с обидой подумать Фодя и очнулся, дрёму сняло как рукой. «А что, здесь есть кто-то другой?» – на прощание донеслось ему из забытья…
Человеку свойственно обижаться. На кого и что угодно. По поводу и без, по несколько раз на дню. Причиной этих обид, в основном, является отсутствие банального понимания, в основном самого себя. И если, в виде исключения, найдётся кто-то, кто сможет понять Человека несколько лучше, чем он себя сам – значит, находится «понимающий» в такой же заднице, как и я… Думает Человек и располагает себя к нему.
В этот момент ему почему-то не может прийти в голову, если «понимающий» находится в такой же заднице, как и ты, то он не тебя, а себя в тебе понимает. Если же он реально понимает тебя лучше, чем себя ты, значит он у тебя в заднице. А ты у него. Непреложно. И называется это однопомётностью.
Космос, мягко говоря, недолюбливал Человека. Не потому, что его любила Вселенная и он ревновал, но потому, что Человек постоянно пытался Космоса достичь и изучить, для чего периодически проникал в него через узкие места без его, Космоса, на то согласия, при этом ещё и обильно в него гадя. Всё бы было ничего, если бы Космос изначально не был расположен по отношению к Человеку «к лесу передом», а так у него были все причины, чтобы Человека недолюбливать.
«Если он к тебе возвращается, значит где-то, как-то и с кем-то побыть он уже успел», – пытался урезонить Вселенную Космос. «Всё время разлуки он не был один, в отличие от тебя, и, допускаю, что даже называл кого-то твоим именем. Ему в очередной раз „не подфартило малёха“, – и он прибежал в слезах к твоей „кормушке“. Но ты же сама понимаешь, возвращаться он будет к тебе вечно, и не потому, что он тебя любит, он просто никогда не сможет найти тебе замену. Если бы у него была другая Вселенная, фиг бы ты его увидела снова».
«Не все бабы – дуры», – заметила ему на это Вселенная, – «Равно как и то, что не все женщины – бабы. Больше тебе Космос скажу, не все женщины – женщины, потому что некоторые мужчины тоже дуры. Все они однажды встречают того, при виде которого им начинает казаться, перед ними их будущая половинка. Четвертинка или даже восьмушка», – зная их характер думаю я, – «Так что нечего ворошить ослиное гнездо. Пей лучше чай, остынет».
«Возможно, из меня плохой хранитель, ведь
