мгновений и сказал нам: “Идите, иначе может быть для вас обоих большая неприятность. Спасибо вам за службу, за преданность… за любовь к нам… от меня, Императрицы, моих Детей… Служите России так же, как служили мне… Верная служба родине ценнее в дни ее падения, чем в дни ее величия… Храни вас Бог…” Еще раз Государь одарил нас Своим незабываемым взглядом и скрылся в вагоне… Молчаливая толпа смотрела и точно чего-то ждала. Поезд медленно тронулся. Людская толпа вдруг всколыхнулась и замахала руками, платками и шапками. Замахала молча, без одного возгласа, без одного всхлипывания. Видел ли Государь и его Августейшая Семья этот молчаливый жест народа, преданного, как и Они, на Голгофское мучение иудами России? Жест, полный мистической священной тишины, безусловной любви, последнее “прости”. Жест единения в предстоящих муках… В это же раннее утро на малом пруду Царскосельского парка, взлетая над водой, раскрыв широкие крылья и подняв вверх кроваво-красные клювы, пели черные лебеди. Это были протяжные, певучие вскрики тоски, безысходной печали, рыдания по невозвратно уходящему, неизъяснимо прекрасному, неоценимо дорогому и незаменимо родному. Их песня метала душу и вместе с этим неудержимо увлекала, уносила ввысь, в бесконечность Божественной вечности. Тогда, когда не может быть места человеческому голосу, – царственная птица взывает к Богу…»
Флигель-адъютант Мордвинов: «…Я видел слезы у многих. Я чувствовал, что они пришли проводить не низложенного врага – Монарха, а покидавшего их своего природного, чтимого Царя… Этот русский народ не понимал всего свершившегося, но думал иначе, чем его думские представители и “русские” генералы…»
Т. Мельник-Боткина: «Один старенький полковник на следующий день после приезда Их Величеств [в Тобольск] надел полную парадную форму и в течение получаса стоял, вытянувшись во фронт, под окнами дома Их Величеств».
Так было везде, на всех просторах огромной России. И в этом стоянии верных рядом с православными были иноверцы. Есть и такие свидетельства… В Тобольске местные татары, собравшись в один из своих праздничных дней во главе с муллой перед домом Узников, отслужили под открытым небом молебствие о Их здравии. За этим поступком стояли крепкие убеждения. Тобольский губернатор И.А. Ордовский-Танаевский вспоминал, что в марте 1917 г., ночью, к нему пришли человек 25 татар и сказали, что до них дошли слухи, что «нет больше Царя на Руси, что Царя, его Жену и Детей арестовали. Нас послали к вам. Собирайте Тобольскую губернию, ведите выручать Царя-Батюшку и Семью».
Говоря об этом феномене, П.С. Лопухин писал в 1939 г.: «Православный человек, с которым соприкасаются иные народы, носит в себе нечто привлекательное. В этой сущности Православия и православного человека и лежит основа русского империализма и умения присоединять к себе народы, не калеча их. Инородцы иногда, может быть, даже больше русских любили их идеалы, например, идею Белого Царя. Идею, конечно, чисто святорусскую».
Потрясает
