и, отряхивая брюки, посмеялся бы над вытянутыми физиономиями спасателей». Он был таким, ее Джо, – ничто не могло причинить ему вреда.
Клерк немного поколебался, прежде чем ответить. Ему не хотелось говорить, что самолет взорвался в воздухе, осветив темнеющее небо на многие мили вокруг наподобие проснувшегося вулкана. Другой пилот, летевший много выше погибшего самолета, передал на землю, что взрыв был похож на вторую Хиросиму. От Джо Олбрайта не осталось ничего – только имя.
– Никакой ошибки нет, миссис Олбрайт. К сожалению... Могу я быть чем-нибудь полезен? Если вы одна, мы могли бы направить к вам кого-то из нашего местного отделения...
Кейт ответила не сразу – слова не шли на язык, а в голове образовалась звенящая пустота. «Я не одна, – хотелось ответить ей, – со мной Джо». Но тогда бы они точно прислали к ней бригаду врачей. А объяснять этому мальчику, что никто и ничто не в силах отнять у нее Джо, Кейт не хотела.
– Со мной все в порядке, – выдавила она наконец.
Клерк явно обрадовался.
– Еще раз примите наши соболезнования, миссис Олбрайт, – сказал он. – Позднее кто-нибудь из наших служащих позвонит вам, чтобы договориться насчет... насчет необходимых приготовлений.
Кейт только тупо кивнула в ответ и, не прибавив больше ни слова, положила трубку. Ей нечего было сказать, да она и не смогла бы сейчас говорить. Она лишь смотрела за окно на заснеженный склон холма, а видела лицо Джо. Казалось, он стоит прямо перед ней – такой же, как всегда, такой же, как в тот день, когда они впервые встретились.
Потом Кейт захлестнула новая волна паники и ужаса, и ей пришлось приложить огромные усилия, чтобы совладать с собой. «Я должна быть сильной, – твердила она себе. – Должна быть сильной ради него. Нужно взять себя в руки. Я должна остаться такой, какой я была всегда, какой я стала благодаря ему». Джо ожидал бы от нее именно этого, и Кейт не могла его подвести. Нельзя уступать ужасу, нельзя сдаваться бездонному мраку, готовому поглотить ее с головой.
Закрыв глаза, Кейт негромко позвала Джо по имени, но знакомая комната, в которой они провели столько счастливых часов, не отозвалась даже эхом.
– Не уходи, Джо! – прошептала она, чувствуя, как слезы катятся по щекам. – Я не могу без тебя...
– Я здесь, Кейт. Я никуда не уйду. Ты сама отлично это знаешь.
Голос, раздавшийся у нее в ушах, был негромким, спокойным и казался настолько реальным, что Кейт невольно оглянулась через плечо. Она знала – этот голос ей не почудился. Джо никогда не покинет ее; просто, подчиняясь высшему порядку мироустроения, он совершил то, что должен был, – отправился туда, где ему предназначено было пребывать: в свое любимое небо. Все годы, что они были вместе, он часто уходил от нее туда, вся разница заключалась в том, что прежде Джо обязательно возвращался. Но даже теперь, когда он поднялся в небо, чтобы остаться в нем навеки, для нее Джо остался таким же, каким был всегда: сильным,
