погода не освобождает джентльмена от его джентльменский сути, – любил говаривать Ярцев своим более нравственно раскрепощённым коллегам.
Эта фраза была универсальной, чем ещё больше радовала Климентия, помимо того факта, что он сам её придумал. Так слово «погода» заменялось автором напутствия на любое пригодное в зависимости от обстоятельств. Правда, другие преподаватели университета только и делали, что щедро посмеивались, вместо того, чтобы жадно внимать. Ну, что с них, тьмонеистовых1, взять-то?
1. Тьмонеистовый – активный невежа.
– Клиша, иди завтракать, а то опоздаешь на свои важные лекции.
В этом материнском приглашении читалось гораздо больше упрёков, чем хлебосольного радушия, но запах омлета, наверняка, с помидорами, всё, как он любит, не заставил Ярцева себя долго уговаривать. Наспех повязав серый галстук, Климентий отправился на зов родительницы.
– Ты не забыл, что завтра день рождения у Артёма Весёлкина? – поинтересовалась Вероника Порфирьевна, повязывая сыну самосшитый воротничок.
– Не забыл, мама, – Ярцев благодушно позволил расположить на себе оформленный кусок ткани, призванный защитить достойного наследника от недостойных приключений во время трапезы.
– Ты уже подготовил подарок? – женщина заботливо поглаживала белоснежный «слюнявчик», как именовал этот оберег от пятен Ярцев-старший.
– Было решено подарить деньгами, – Климентий увлеченно дул на источающий пар и вызывающий слюноотделение омлет.
– Кем решено?
– Коллективом.… Уф!
Заглотив-таки обжигающий белок с кусочком томата, Климентий положил конец абсолютно бесполезному, по его мнению, разговору. Матери ничего не оставалось, как немедленно переключить своё обострённое внимание на что-то, кроме. Заглянув в холодильник, женщина невольно цокнула: эх, зря она столько еды вчера наготовила! Но, кто же знал, что может выдаться внеплановое посещение холостого отпрыска? Полуначатая кастрюля борща, колбасно-сырный развал и нетронутая буженина как укор желающей оправдать своё второе на неделе пришествие матери.
– А я же треску купила, – опомнилась Ярцева. – Не пропадать же добру? Перси! Перси, иди ко мне, я тебе дам рыбку!
– Мама, – Климентий поперхнулся ломтиком Бородинского, – Ну, сколько тебе говорить можно? Его зовут Тиша! Тимофей!
– Вот уж принципиальная разница, – отмахнулась Вероника Порфирьевна.
– Представь себе, принципиальная! – в слух огрызнулся Ярцев и про себя, было, хотел добавить «не ходи», но абсолютно непринципиальный любимец уже прибежал на кухню.
– Перси, малыш!
– Тимофей! И не давай ему сырое! Потом антигельминтов не напасёшься!
– Это, которые от глистов?
– От них, мама, – поперхнувшись повторно, Ярцев поморщился и принялся запивать совсем не застольный
