генерал-майор проводит совещание, меня продолжают одолевать думы. С одной стороны радостные – получилось применить в бою удивительную магию тёмного бога, с другой – начинаю переживать насчёт своего гимназического будущего. Очень бы не хотелось попасть на войну раньше срока. Того хуже, если Император начнёт её со свеями, и как мне тогда быть? На Родине мне нет места понятно, но убивать своих?..
От таких мыслей стало тяжело на душе. А ведь может случится всё, что угодно. Коварные англы могут подстроить всё так, что два родных мне народа снова начнут убивать друг друга. Как же больно от одной мысли об этом.
Я должен приложить все усилия, чтобы не допустить этого. Объединённому Северу и Руси следует быть в союзе, и я обязан добиться того, чтобы моё мнение учитывалось в общем подсчёте.
На уроках географии удалось узнать насколько велика Русь, и вот уже с разных сторон она коснулась и азиатских стран, и южных государств, и не перестаёт сражаться за свои интересы на западе. То ли потому, что отец так учил, то ли просто тянет на государственный уровень мышления, но я пытаюсь выстраивать политику собственного развития и поведения с общеимперской. Нам нельзя быть слабыми, за каждый шажок назад, хищные соседи откусят как за два.
– Поручик Колыванский, зайдите, – позвал адъютант Геннадия Ортеговича.
Я бодро прошагал к двери, пропустил несколько выходящих людей и вошёл.
– Добрый день, Ваше Превосходительство.
– О, Игорь! – осветилось усталое лицо военного. – Поди сюда, дай хоть руку пожму. Молодец!
Он крепко сжал кисть.
– Отличная работа, сынок. Вот сразу понял, что ты из настоящих.
– Благодарю, господин генерал-майор.
– Брось, – поморщился он, – наедине обращайся по имени отчеству.
– Так точно, Геннадий Ортегович.
Генерал хлопнул себя по бокам и пригласил рукой присесть.
Кабинет для приёма посетителей и совещаний строг в роскоши, но по обивке кресел и стульев, по толщине столешницы и в целом обстановке понятно, кто по ту сторону стола.
– Значит, напала неведомая тварь, – начал перечислять пожилой глава гимназии, – убила четверых, один из которых военный.
– Как четверых? – опешил я. – Двое же было.
– Доложили, что-о…– генерал глянул в бумагу, – один стражник, один взрослый работник, мужчина, и двое детей, мальчик и девочка.
– А-а…– огорчённо отозвался я. – Значит в том доме.
– Рассказывай, – кивнул он, – как бой складывался?
Ясное дело, что всего поведать я не могу, хотя местами очень хочется. Например, что могу и умею искать скрытое, что возможности шире многих его верных ребят и хорошо бы меня официально подключить к расследованию случившегося.
Но увы, снова буду один, словно тайный герой. Не то чтобы хочется славы, просто тяжело тащить всё на себе, а бойцы Ортеговича, уверен, ничего не найдут. Раз до сих
