изменить ей, не говоря уже о полном, безвозвратном искоренении. Петр Аристархович был обречен от рождения влюбиться в тяжелые думы и в вечных попытках отыскать истину, в нескончаемой борьбе с самим собой, с необъятной надеждой в груди умереть и воскреснуть с ними в следующей жизни, в другом мире.
IV
Как мы уже упомянули, Петр Аристархович имел счастливую случайность оказаться среди героев – ветеранов Великой Отечественной войны. А также в окружении высокопоставленных лиц государства, родственников Президента и тех, кто за счет своего уменья благоговеть перед нужными людьми и вовремя ублажить их занимают важные посты и властные должности.
К этому времени Петр Аристархович уже имел звание подполковника и был в подчинении генерала К. Стоял он несколько позади генерала, и было ясно, что хоть и глядел на парадное шествие, но видел совсем другую картину. По его лицу то и дело пробегала судорога. Кулаки его сжимались от ярости и злости. Глаза сверкали, наливаясь горькими слезами, а иной раз потухали в раздумьях. Сердце билось учащено, и грудь вздымалась от напряженного дыхания; с возрастом это состояние становилось все заметней для него самого. Оно было вызвано его глубокими размышлениями, которые он временами ненавидел так же сильно, как и любил. Любовь, смешанная с ненавистью, – все равно что вода, разбавленная чаем. Когда они соединяются, то их уже не разделить и прежние субстанции не восстановить, процесс становится необратимым. Любовь в ненависти и ненависть в любви, пропитанные друг другом, составляющие и дополняющие одно другое – это особая форма чувств… Последняя стадия, обратная сторона, когда разгорающаяся любовь вдруг делает разворот. Когда вовремя не поставленная точка приводит к тому, что слова обесцениваются, но ты продолжаешь писать миллионы строк, и бессмысленная надежда съедает тебя изнутри. Когда ненависть просит убить ее ради любви… Это особая форма чувств, когда, отрекаясь от ненависти, ты обрекаешь свою любовь на смерть. Это та форма чувств, которая призвана убить твою душу, твое сердце, разум, сознание, и в последнюю очередь, когда у тебя ничего не останется, подарит тебе твою же плоть и призовет к жизни – чтобы убить потом снова.
Картины тяжелых, ожесточенных боев, гектары земли, залитые кровью, пролитой ради долга – защитить родину, отчизну и свои моральные ценности, всплывали перед ним, словно когда-то наяву с ним происходили. Петра Аристарховича вдруг охватила невероятная злость на людей, развязавших войну, на их невежество, алчность, жестокость, корыстные цели… Войну, унесшую с собой, по официальным данным, двадцать семь миллионов шестьсот шестьдесят тысяч человеческих жизней, а по неофициальным – куда больше. Выражение его лица свидетельствовало о тяжелом размышлении: брови нахмурены, на лбу проступили морщины, губы плотно сжаты. По неподвижному, напряженному взгляду можно было понять, что в голове Петра Аристарховича снова идут ожесточенные бои
