style="font-size:15px;"> Автор рассказывает о сиамских близнецах Лори и Ребе Шаппель, которые родились со сросшимися головами. Если вы найдете в интернете их фотографию, то возможно будете шокированы, и подумаете о том, что предпочли бы вообще не жить в таком состоянии. Возможно, вы удивитесь, когда узнаете, что близняшки называют себя счастливыми. Более того, как и все неразделенные сиамские близнецы, Лори и Реба не хотят операцию по разделению – они всегда хотят оставаться вместе. Но большинство людей не сможет представить, что можно быть счастливым в таком состоянии, считая что это неполноценность и страшное уродство. Мы сравниваем их состояние со своим, но забываем, что у близняшек нет возможности сравнить их состояние с нашим, а мы не представляем, что в реальности чувствуют они, потому что, чтобы это представить, мы должны быть ими, а они – нами.
Наше счастье и преставления о нем всегда относительны. Но относительность счастья – это одна проблема, а вторая – что вообще под ним понимать?
Что мы вообще подразумеваем под счастьем? Под ним мы можем подразумевать много разных вещей, впечатлений, опытов – вкусную еду, богатство, преодоление себя. Дэниел Гилберт выделяет три наиболее распространенных идеи, которые мы подразумеваем, когда говорим о счастье – это эмоциональное, нравственное и рассудочное счастье.
Наиболее значимым и интуитивно понятным для нас является эмоциональное счастье – его сложно передать словами, но тем не менее как-то интуитивно мы все понимаем о чем речь – о приятных эмоциях и ощущениях, реакции нашей нервной системы на определенные объекты, которые мы считаем предпочтительными. Мы уверены, что подобная реакция характерна для всех людей, и стремление к такому счастью – сильнейший побудительный мотив.
Тем не менее человек, с некоторыми оговорками, существо разумное, и нам недостаточно простого эмоционального счастья. Для нас существует понятие нравственного счастья – это осознание того, что мы живем в соответствии со своими принципами и моральными нормами.
Третий вид счастья – рассудочное. Его мы подразумеваем, когда говорим, например: «Я счастлив, что дал ей возможность отдохнуть, хотя мне пришлось целый день работать».
Допустим, рассудочное и нравственное счастье мы не можем однозначно назвать счастьем, но даже с эмоциональным счастьем возникают трудности. Как нам сравнивать то эмоциональное счастье, которое мы получаем из разных источников – вкусной еды, дружеской встречи, отпуска? И если мы ставим какую-то разновидность счастья на первое место, то значит ли это, что мы всегда предпочтем остальным только его? Кроме того, нам сложно сравнивать еще и потому, что мы не можем полагаться на достоверность своих воспоминаний. Мы можем лишь смутно вспоминать, что когда-то нам было хорошо. Огромную массу оттенков эмоций мы сводим к одному слову, чтобы потом использовать
