о применимости словосочетания «обмену и возврату не подлежат».
Хуже мог быть только поход на китайский рынок с бабушкой.
Стоять, как дурак, на грязной картонке под оценивающими взглядами торгашки. Как будто ты пропустил объявление конкурса на самый твой нелепый вид. Продавец достает замыленное зеркало без рамки – судя по твоему отражению, оно было украдено из комнаты кривых зеркал.
Длинные рукава пуховика встречают одобрительным кивком. Прозвучавшее от продавца «на вырост» и «за лето вымахает, и все новое покупать придется» получают согласное бабушкино «ой, и не говорите».
Вот именно, не говорите. Желательно вообще закройте рот и уйдите. Все.
Подавляя злость, Женя пытался выдавить из себя: «Да нормальный пуховик… Ну че, пуховик как пуховик…»
Любой ребенок знает, что даже если тебя спрашивают: «Ну как тебе?», это совсем не означает, что от тебя действительно хотят услышать ответ. Этот вопрос – фикция. Дань приличию и условность, не более.
Женя успокаивал себя тем, что все равно носить он его не будет. Главное сейчас – отмучиться на этом акте унижения, а там можно будет выпросить у мамы что-нибудь поприличнее.
Попросили покрутиться вокруг себя. Потрясающе. Продавец уже вернулась и стоит с пластиковым стаканчиком с чаем и горячим беляшом. На холоде от них идет пар, как от дымовой шашки.
Эти торгашки, наверное, при устройстве на работу проходят конкурс «Как одеть ребенка в чучело и при этом не заржать». По правилам, когда становится уже совсем невмоготу, следует сказать: «Это сейчас модно».
В ее закутке висели ряды невнятных шапок, странных сумок и каких-то чудовищных кальсонов. Наверное, их забрали со съемок какого-нибудь древнего фильма Никиты Михалкова. Продавщица взяла удилище и подцепила с верхних рядов очередной экземпляр, который назвала пуховиком. Для этого тулупа это была явная лесть и счастливая случайность.
Женя покорно стоял, облаченный во что-то болотно-зеленое. Бабушка удовлетворенно кивнула и расстегнула молнию на сумке. Все. Это конец. В горле першило, и потихоньку подступали слезы.
Конечно, не сдержаться и начать рыдать тут, при всех из-за какой-то куртки мешал здравый смысл и какое-никакое мужское достоинство. Хотя хотелось. И даже очень.
– Приходите еще. У нас на мальчиков осенние куртки есть, – не унималась продавщица. Вдвое сложив купюры, она убрала их в нагрудный карман.
Женя уже представлял, что при входе в раздевалку пуховик надо будет снимать и нести в руках. Или оправдываться: «Да он старый, еще с позапрошлого года».
Сравнимо с этим был только поход в парикмахерскую в последних числах августа. Было немного унизительно, когда тебе, якобы выросшему за лето (со слов родственников), на ручки кресла подкладывают дощечку.
В парикмахерской
