тайна, – раздраженно сказал я. – Кому хочу – тому даю. Но этим вы покрываете преступника, понимаете?
– Я что-то не припомню на этот счет приговора суда, – жестко заявил он. – Или я что-то пропустил в отношении этого судебного процесса?
Надо взять себя в руки, подумал я. Не следует выказывать свое бессилие. Еще немного – и у него пропадет ко мне интерес. Начнет зевать и поглядывать на часы. Спасибо, что не пустился в рассуждения о презумпции невиновности. Но кажется, намекнул.
– Вы все-таки пытаетесь обвинить замминистра обороны в каких-то грехах? – мягко спросил Савранский. – А речь всего-то о миллиарде «деревянных». Подумайте о последствиях. Вам не приходит в этой связи на память то, что американцы называют теорией домино? Полетят головы, едва возникнет прецедент. А это обойдется куда дороже. В России дачный бум. Воздвигаются миллионы дач. Людям теперь есть где отдыхать. Если же следовать букве закона, дач не будет. Ни одной. Вы этого хотите?
Больше всего меня сейчас злило, что он заговорил моими словами. Совпадение о чем-то говорит. Кажется, он прочел это на моем лице.
– Дорогой… Александр Борисович, – сказал он, заглянув в бумажку, – целесообразность будет править бал в этой стране, пока будут отсутствовать нормальные законы. Коммунисты пользовались государственными дачами и санаториями. Сейчас, успешно поборов привилегии, мы должны создавать их для себя сами. А на какие шиши? Вы можете мне сказать? Ну да, Геннадий Матвеевич отгрохал себе домину, в котором могли бы проживать десяток семей. Склонность к гигантомании, я вас понимаю. Окружающих это раздражает. Но если человек лучшую часть своей жизни прожил в коммуналке с общим туалетом, имеет он право хотя бы на склоне дней компенсировать прежний общий туалет пятью унитазами на разных этажах? В понедельник – на первом, во вторник – на втором и так далее? Человек слаб. Особенно если он может себе позволить жить по-человечески.
Он поднялся из-за стола, давая понять, что урок по ликвидации моей социальной безграмотности на сегодня закончен.
Я посмотрел на часы. Было ровно двадцать минут третьего. Он проводил меня до двери.
– Я, наверно, огорошил вас своим анекдотом, не так ли? Есть такая дурная привычка, ничего не попишешь. Проверяю посетителей на чувство юмора. Чтобы знать, как разговаривать с ним дальше. Вы это испытание выдержали на отлично. Впрочем, иначе и быть не могло. У вас превосходные рекомендации. Но проверить лишний раз не мешает.
Пришлось пожать плечами, прежде чем опять ощутить его потное рукопожатие. А как еще я мог выразить то, что польщен?
– Вы, кстати, еще не знакомы с помощником Геннадия Матвеевича Сережей Горюновым? – спросил он уже в дверях. – Очень интересный молодой человек. Я вообще люблю коллекционировать интересных людей. Считайте, что с этого дня вы попали в мою коллекцию!
Он засмеялся и уже по-свойски хлопнул меня по плечу.
Короче, пришлось мне тогда прекратить дело. За недоказанностью. Нет, с подержанными машинами как раз все было доказано. И про транспортные самолеты, что ночами приземлялись на Чкаловском с драгоценным грузом,
