сезон и пунктирно обозначили контуры внешней политики Украины на ближайшую перспективу.
–Чем ты сейчас занимаешься?– спросил вдруг я посреди обсуждения очередного международного кризиса.
Мне хотелось побыстрее приблизить развязку. Филя жеманно улыбнулся, лицо его потеряло уверенность государственного деятеля. Но он быстро взял себя в руки и уже голосом рубахи-парня сказал посмеиваясь:
– А всем, чем придется… меняю шило на мыло… торгую.. В основном промышляю под Киевом, а в самом Киеве продаю. Кстати, там и напал на дельце…но об этом потом…Чего ты на меня уставилась? Я же сказал– потом…Владимир Викторович любит, чтобы все было наверняка....я его не могу подвести…когда все объясню, тогда и попрошу…
–Филечка, ну пожалуйста, ближе к теме,– умоляюще перебивает его жена, ерзая на стуле,– у меня дети еще не кормлены…
–Вот с какими кадрами приходится работать,– обращается Филя ко мне с жалобой, потом поворачивается к жене и сурово ее осаждает:– молчи ты…со своими куриными мозгами…я сказал: рано еще– значит, рано.
Но через несколько минут Филя наконец решает, что пора переходить Рубикон.
–Эх, была-не была,– сказал он то ли сам себе, то ли внутреннему контролеру, который изо всех сил старался сохранить коммерческую тайну. Филя азартно взмахнул рукой, как игрок, бросающий на кон последние деньги.
– Владимир Викторович нас хорошо принимает…старые приятели…никаких тайн не должно быть…потом мы и его возьмем в дело…пока повременим…
Я затаив дыхание, ожидал сногсшибательного сообщения. Филя повернулся ко мне, приблизил лицо, поднял вверх палец и произнес магическое слово:
– Сало!– делая упор на «о».
Он посчитал, что сказал все, и я сам обнаружу цепочку причинно-следственных связей этого волшебного слова с дорогими иномарками, яхтами, и отдыхом на Мальдивских островах. В комнате наступила тишина. Я лихорадочно соображал, что бы это все значило. Филя напряженно наблюдал за моей реакцией. Что он ожидал от меня, до сих пор осталось тайной: или я брошусь к нему брататься, или встану и начну потрясать руками, как итальянский тиффози при взятии ворот противника, или слезы радости и умиления начнут орошать мое лицо?
Ничего такого со мной не произошло. Я только недоуменно моргал глазами и ждал разъяснений.
–Непонятно о чем идет речь?– несколько разочарованно спросил Филя.
Я утвердительно кивнул головой.
– Ах, да,– спохватился приятель, хлопнув себя по лбу,– ты же не в курсе…прошу извинения…объясняю…
–Только короче,– простонала Люся,– начни не с Киева, а подъезжай к Херсону.
– Когда я был последний раз в Киеве,– объяснял Дундук,– так сало на рынках было по 13 гривен. У нас оно пока по 7. Я уже договорился со столовой– она фаршем торгует– что сдам ей по 12. Вот и думай теперь, сколько ты можешь нам
