за что не будет цел.
Тут спросил наш командир:
– Сколько будет в танке дыр? –
И в ответ сказали все мы:
– Бьем, как сено косим.
Семь нас, значит, будет семь их
И, возможно, восемь!
Дальше дело было так:
Подошел немецкий танк.
По нему огонь открыли,
Жару поддавали.
Сколько раз броню пробили,
Так и не считали.
Потому что от него
Не осталось ничего.
Что стреляло и рычало,
Выло и гремело –
Все навеки замолчало
И в огне сгорело.
«Давайте же выпьем, чего нам стесняться…»
Давайте же выпьем, чего нам стесняться,
Здесь мертвые только стакан не пригубят.
За наших любимых, которые снятся,
Которыми бредим,
Которые любят.
За синие дали, за нивы, за рощи,
За спелые вишни, за спелые губы.
За красное знамя, что ветер полощет
На крыше большого колхозного клуба.
За наших отцов и за молодость нашу,
За белые скатерти в комнатах чистых.
А эту последнюю полную чашу –
За всех запевал
И за всех гармонистов.
На переднем нашем крае
Вспоминай меня, родная,
Да почаще вспоминай.
На переднем нашем крае
Пули свищут то и знай.
Здесь от них не схорониться,
Но того, кто встречу ждет,
Вражья мина сторонится,
Злая пуля бережет.
В жарких битвах закаленным
Эти пули нипочем.
А веселым и влюбленным
На войне у нас почет.
Потому что, если любишь,
Будешь милой дорожить
И сражаться крепче будешь,
Если крепко хочешь жить.
На переднем нашем крае
Пули свищут то и знай.
Вспоминай меня, родная,
Да почаще вспоминай.
Ничего не говорила
Ничего не говорила,
Только с нами до речки дошла.
Посмотрела – как будто рублем подарила,
Посмотрела – как будто огнем обожгла.
Расставаясь, оглянулась,
На прощанье махнула рукой
И такою улыбкой тогда улыбнулась,
Что вовек не забыть нам улыбки такой.
Даль сегодня прояснилась.
Ночь хорошие звезды зажгла.
Первой роте сегодня ты ночью приснилась,
А четвертая рота – заснуть не могла.
Звездочка
Долго ночка длится,
Лютый ветер злится,
