пациентку на кровать и ушли.
– Вы хотите сказать, что не привязали её сразу?
– А зачем? Она и так была в состоянии крайнего истощения, не спала несколько ночей. Полнолуние пугало её. Руки были связаны. Окно было закрыто.
– Вы это хорошо помните?
– Конечно, доктор. Я лично закрыла окно. На замок… А когда мы во второй раз услышали то же самое, вошли в комнату и снова увидели её на подоконнике… Я не знаю, как она могла открыть окно. Клянусь! Как могла освободиться из рубашки, каким чудом смогла открыть окно… Она снова билась головой в решётку. Тогда мы и привязали её к кровати. Добавили успокоительного. Оставили санитара дежурить возле неё, и вот… – худенькая женщина растерянно развела руками.
– И вот она в коме, а позвонили вы мне только полчаса назад, – доктор чеканил каждое слово так, будто хотел отхлестать сестру этими словами, а та с каждым звуком всё больше сжималась, сутулилась и втягивала голову в плечи, словно каждое слово-удар достигало цели, причиняя ей физически ощутимую боль. – Вы будете наказаны, сестра. За превышение служебных полномочий. Вы не имеете права давать пациентам успокоительное. А если она скончается, вы будете отданы под суд. Теперь остаётся только ждать…
– Да, доктор, – еле слышно произнесла медсестра и ещё больше опустила голову вниз.
– Продолжайте дежурить возле неё круглые сутки. Как только что-то изменится – сразу дайте мне знать, – доктор резко развернулся и ушёл, оставив худенькую женщину в моей палате.
Она повернулась в сторону единственной в комнате койки и в бессильной ярости уставилась на меня – то есть на ту, кто лежала там сейчас, связанная и полностью обездвиженная. Я не чувствовала её больше. Не чувствовала её собой…
***
– Не спится?
– Нет. Я никогда не сплю, когда луна круглая. Она как-то влияет на меня…
– Тревожно?
– Не всегда. Иногда она просто манит меня к себе. Иногда я хочу спрятаться от неё. А иногда просто люблю любоваться её отражением в падающих каплях дождя…
Я почувствовала, как он улыбается в темноте:
– Ты всегда была романтичной… Даже когда отказывалась признаться в этом самой себе.
– Почему ты так думаешь?.. То есть… откуда ты знаешь?
– На самом деле ты просто хотела спросить, кто я.
Я усмехнулась, несколько долгих секунд всматривалась в его – такое родное – лицо, и покачала головой.
– Правда? Если бы хотела, именно это и спросила бы. Мне неважно, кто ты. Гораздо важнее, почему ты здесь.
– Ты мне нравишься, и я пришёл, чтобы забрать тебя отсюда. Или у меня просто есть приказ доставить тебя в одно место… и мне абсолютно всё равно, кто ты. А может быть, я призрак… Был когда-то сумасшедшим, лечился в этой клинике, в этой самой палате, а дежурная сестра проводила на мне эксперименты, довела до самоубийства, и теперь я хочу ей отомстить. Впрочем, ты и сама сумасшедшая. Так что, возможно,
