где на стенах висели плакаты, а доску исписали всю сплошь. Оба плаката были довольно юмористические. Джейн Остин в платье с оборками держит над головой штангу. Подпись гласит: КНИГИ УЖАСНО КРУТЫ. Второй больше похож на рекламу с надписью МИНЕРВА МАКГОННАГАЛ – БОГИНЯ.
Ей было двадцать три, этой учительнице.
Ее звали Клаудия Киркби.
Клэю она нравилась, потому что когда однажды он пришел поговорить, она в один миг отмела школьную корректность. Зазвенел звонок, Клаудия посмотрела на Клэя и объявила:
– Давай, парень, дуй отсюда. Жопу в горсть и на урок.
Клаудия Киркби неплохо владела словом.
Темная шатенка с карими глазами и веснушчатыми скулами. У нее была улыбка, которая примиряла с любой ситуацией, красивые икры и высокие каблуки, она была довольно рослая и всегда элегантная. И мы ей почему-то сразу понравились: даже Рори, который полный кошмар.
В ту пятницу Клэй зашел к ней перед занятиями, она стояла у письменного стола.
– Привет, мистер Клэй.
Она просматривала письменные работы.
– Я ухожу.
Она встрепенулась, подняла глаза.
В этот раз никакой жопы-в-горсть.
Села, беспокойно посмотрела и сказала:
– Хм-м.
В три часа я сидел в школе, в кабинете директора миссис Холланд, где мне уже приходилось бывать пару-тройку раз – закончившихся отчислением Рори (в водах, что еще нахлынут). Миссис Холланд была из элегантных, коротко стриженных дам со светлыми и седыми прядями, с подведенными глазами.
– Как дела у Рори? – спросила она.
– У него нормальная работа, но сам он, в общем, не изменился.
– Хм, что ж, передайте ему от нас привет.
– Обязательно. Ему будет приятно.
Еще как будет, гаденышу.
Клаудия Киркби тоже участвовала в разговоре: ее благородные каблуки, черная юбка и кремовая блузка. Она улыбалась мне, как всегда, и я понимал, что должен сказать «Приятно повидаться», – но не мог. В конце концов, происходит трагедия. Клэй бросает школу.
Миссис Холланд:
– Значит, э-э, как я сказала, э-э, по телефону…
Миссис Холланд была самым ужасным экальщиком из всех, каких я только встречал. Я каменщиков знал, которые меньше ее экали.
– Вот наш юный Клэй, э-э, намерен, а-а, нас покинуть.
Черт побери, теперь она выкатила еще и «а-а»: это явно не сулит ничего хорошего.
Я бросил взгляд на сидевшего рядом Клэя.
Он поднял глаза, но молчал.
– Он хороший ученик, – продолжала миссис Холланд.
– Я знаю.
– Как и вы были.
Я не отреагировал.
Она продолжала:
– Ему, однако, шестнадцать. И, э-э, по закону, мы никак не можем его не отпустить.
– Он хочет уехать жить к отцу, – пояснил я.
Я хотел добавить «на время», но как-то эти слова не произнеслись.
– Понятно,
